– С чего ты это взяла?
– Потому что он на дух меня не переносит. Впрочем, как и я его.
– Послушай, Арабелла, должна признаться, я страшно удивилась, когда услышала, что вы знакомы. Почему ты мне никогда не рассказывала?
– А что было рассказывать? Да, конечно, мы знакомы Бог знает сколько времени. Но мы не виделись с тех пор, как я была совсем еще ребенком. Да и потом, нужно признаться, наше так называемое знакомство ограничивается всего лишь одной встречей. И к тому же весьма неприятной.
– Ой, расскажи! – взмолилась Джорджиана.
Арабелла с неудовольствием поджала губы.
– Я бы предпочла не...
– Ну, прошу тебя, Арабелла! – Джорджиана вцепилась в нее, как терьер в свою добычу.
– Ладно, так и быть, слушай. Все случилось в загородном поместье вдовствующей герцогини Каррингтон. Я как раз собиралась выйти из дома. Проходя мимо комнаты, где сидели двое и разговаривали, я случайно заглянула в нее. Дверь была открыта... о, конечно, ты сейчас скажешь, что это очень дурно с моей стороны, но я незаметно проскользнула в комнату и стала подслушивать.
– И кто это был? Джастин Стерлинг?
– Да, – кивнула Арабелла. – С ним была девушка по имени Эммелина Уинслоу. Я до сих пор помню, как ее звали, потому что в то время, искренне считала ее самым очаровательным созданием на земле. Но тогда она плакала, Джорджиана, плакала навзрыд! И все время, что я стояла за дверью, Джастин Стерлинг смотрел на это с каменным лицом. Я слышала, как он сказал, что есть немало женщин, таких же привлекательных, как она. Больше того, он заявил, что она, мол, всего лишь одна жемчужина из многих, что рассыпаны у него под ногами, и он, дескать, намерен собрать их все до одной! Но не это самое страшное, Джорджиана! Я не могу забыть, как он это сказал, – так холодно, так дьявольски равнодушно!
– Ох, бедняжка! – искренне расстроилась Джорджиана.
– Она была ничто в его глазах, понимаешь? Всего лишь последняя из его побед. А потом он молча встал и вышел. Он прошел мимо меня, задрав кверху нос, – наглый, надменный, распустивший хвост павлин, явно вообразивший о себе невесть что! Он просто оставил Эммелину рыдать там одну, понимаешь? Она плакала так, что у меня сердце разрывалось. И тогда я поклялась, что отомщу за нее. – И Арабелла со смехом поведала подруге, как спряталась под его стулом и вонзила ему в ногу булавку. – Я продырявила ему башмак, – похвасталась она, – хотя, конечно, предпочла бы всадить булавку в его черное сердце.
Джорджиана кусала губы, чтобы не рассмеяться.
– Неудивительно, что он тебя помнит. Арабелла подлила себе чаю.
– Что ж, он это заслужил.
– Похоже на то, – согласилась Джорджиана. – Но, Арабелла, дорогая, ты иногда говоришь просто чудовищные вещи!
Арабелла поднесла к губам чашку. В ее синих глазах вспыхнул огонек.
– Знаю, – примирительно кивнула она. – Это ни в какие ворота не лезет, согласна. Но ты ведь никому не расскажешь?
—Конечно. Ни слова! – поклялась Джорджиана.
Все веселье Арабеллы разом пропало.
– Во всяком случае, теперь тебе известно, почему я считаю Джастина Стерлинга самым мерзким созданием на земле. И его вчерашнее возмутительное поведение на балу только лишний раз подтвердило это. – Но об этом Арабелла не собиралась рассказывать. К слову сказать, при одном воспоминании об этом ее до сих пор била дрожь. Наглость и высокомерие этого человека поистине не имели пределов.
И тут же она с ужасающей отчетливостью вдруг вспомнила, как часто-часто забилось ее сердце, когда он склонился к ее руке...
– Согласна, репутация у него просто ужасная. Но возможно, все, что ему нужно, – это хорошая женщина, которая могла бы исправить его характер... – Джорджиана не договорила.
Арабелла изумленно взглянула на подругу – на хорошеньком личике Джорджианы было какое-то странное выражение... этакая смесь смущения, стыда и тревоги.
– В чем дело? – резко спросила Арабелла.
– Ничего, уверяю тебя, – промямлила Джорджиана.
– Не верю – достаточно только взглянуть на тебя. Ну-ка признавайся! – велела Арабелла.
Джорджнану иной раз приходилось как следует встряхнуть, чтобы выяснить, что у нее на уме, в отличие от Арабеллы, которая имела обыкновение всегда высказываться без обиняков. Иногда она даже жалела, что в этом смысле совсем не похожа на Джорджиану. Арабелле приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы обуздать свой буйный нрав, и, если честно, без особого успеха.
– Джорджиана? – Арабелла вскинула брови. Джорджиана, как перед прыжком, набрала полную грудь воздуха.
– Я просто думала о вас двоих... Недотрога и самый красивый мужчина в Лондоне.
– Умоляю, не называй меня так! И его тоже, кстати.
– Прости. Я знаю, как ты к этому относишься... Но признайся честно, Арабелла, ведь он действительно самый потрясающий мужчина из всех, кого мы видели!
Арабелла ничего не могла поделать с собой. Перед ее мысленным взором опять вспыхнуло непрошеное воспоминание. Мерцающие, как влажные изумруды, глаза, твердая линия губ и мужественная, хотя и дерзкая улыбка, при одной только мысли о которой у нее подгибались колени и в животе все переворачивалось...
– Честно говоря, не заметила, – брякнула она.
Но Джорджиану трудно было обмануть. Впрочем, и заставить замолчать тоже.
– Будет тебе, Арабелла. Ты просто не могла не заметить. Вы с ним просто потрясающе смотрелись вместе... он такой смуглый, черноволосый, эффектный, и на его фоне ты казалась еще ярче, чем обычно. И вдобавок он выше тебя, что особенно здорово. Ты ведь едва достаешь ему до подбородка...
Не совсем, поправила про себя. Арабелла. Насколько она помнила, ее глаза оказались примерно на уровне его губ.
– Должна признаться, – нагнувшись к ней, Джорджиана понизила голос, – это выглядело так романтично!
Арабелла со стуком поставила чашку на блюдце, не заметив, что залила чаем скатерть. Спохватившись, она поспешила за салфеткой, но на бегу неловко толкнула коленкой краешек хрупкого и весьма, как оказалось, ненадежного чайного столика. И конечно, произошло то, что должно было произойти.
Чайный столик опрокинулся. Чашки и блюдца китайского фарфора со звоном разлетелись в разные стороны. А на любимом и безумно дорогом обюссонском ковре тетушки Грейс растеклись безобразные коричневые лужи.
– О Господи! – сокрушенно всплеснула руками Арабелла.
Джорджиана, на бегу подавив смешок, бросилась к двери, чтобы познать горничную. Через пару минут она вернулась, держа в руках завернутый в тряпку кусок льда, который и приложила к ушибленному колену Арабеллы. После чего с довольным видом снова уселась на диван.
– Спасибо, дорогая, – благодарно улыбнулась Арабелла. – Ты просто душечка. – Она немного помолчала, потом мягко добавила: – Как все-таки странно, что мы с тобой стали подругами! Мы ведь такие разные, правда? Ты – тоненькая, хрупкая и грациозная, как китайская статуэтка, а я – здоровенная, неуклюжая дылда!
– Прекрати, Арабелла! – сердито оборвала ее Джорджиана. – Ты себя явно недооцениваешь. Кстати, пока не забыла... Ты собираешься на бал к Беннингтонам?
Арабелла кивнула.
– Хм... – задумчиво промычала Джорджиана. И после небольшой, но весьма многозначительной паузы с невинным видом осведомилась: – А как ты думаешь, он там будет?
Не было ни малейших сомнений, кого она имеет в виду.
– О Боже... что за ужасная мысль! – закатив глаза, застонала Арабелла.
Джорджиана весело рассмеялась. Арабелла тоже смеялась бы... если бы могла. Но ей было не до смеха. Джастин Стерлинг был известен не только своей разборчивостью, но и весьма тонким вкусом. В обществе считалось, что из всех женщин его внимание может привлечь лишь красивейшая. Вспомнив слова подруги, что они с Джастином потрясающе смотрелись бы вместе, Арабелла вспыхнула... Не иначе как Джорджиане вздумалось подшутить над ней. А если нет? У Арабеллы сладко защемило сердце – втайне она почувствовала себя польщенной.
Слава тебе, Господи, его, кажется, нигде не было видно! Если не считать этого, вечер протекал весьма приятно. Наконец, запыхавшаяся и счастливая, Арабелла начала незаметно пробираться в ту часть зала, где был сервирован стол с прохладительными напитками.