Празднество большое устрой.
Испытать прикажи поскорей:
Кто же он, кто он такой
Тот, кто везде Кубугылом слывет,
За Кубугыла себя выдает,
Ай, кто он, кто он такой?»
Тут великий хан Токтамыш
В смятение пришел.
Ответа не нашел.
Обернулся хан Токтамыш —
Совета не нашел.
Девять созвал он певцов,
Девять созвал мудрецов,
Одного привести приказал
И слова такие сказал:
«Худай-бирде, мой батыр!
Если тебя по плечу
Ударить я захочу,
Знаю — не сядешь ты.
Одежду с плеча моего
Носить не станешь ты.
Стихи, батыр мой, сложи,
В стихи всю правду вложи».
Слово Худай-бирде сказал.
Не понравилось оно.
«Выйди!» — хан ему приказал.
«Акбалтыра сын — мой Уак
И Мунджира сын — мой Чуак,
С красными огоньками в глазах,
Посеребренные в жарких боях,
Волки, врагам внушавшие страх!
Пили их кровь не однажды вы
И все ж умирали от жажды вы!
Скажите стихи, оба войдя!»
Два седоголовых вождя
Руки сложили сперва,
Звонко сложили слова.
Но хан прогнал и этих двух:
Не утешили ханский слух.
«Избранный среди людей,
Аргамак среди лошадей,
Беркут среди дальнозорких птиц,
Охранитель наших границ,
Мечом исфаганским украшен ты,
Врагам многочисленным страшен ты.
Ты против них, как буря, стоял,
Как туман, ты, брови нахмуря, стоял!
Мой батыр Кара Куджа,
Войди в мой дом, стихи скажи!»
Но слово Кара Куджи
Хану не пришлосьпо душе.
«Выйди!» - он приказал Кудже.
Измучился хан Токтамыш.
Всю душу свою истерзал.
Озираясь, он так сказал:
„Кого только на сборище нет?
Но песни до сих пор еще нет!
За какие наказан я грехи?
В день, когда беспомощен я.
Некому сказать стихи!»
Дом нугаев в смятенье пришел
Никто ответа не нашел,
Никто совета не нашел.
Хану стихами сказать не сумел
Подойти к нему не посмел,
Ханский гнев стоял в ушах.
«Мы не знаем,- все говорят -
Простите нас, падишах!».
И тогда воззвал Токтамыш:
«Найдешь дорогу вслепую ты
Откроешь тайну любую ты.
Трепещет саз у тебя в руке
Играет стих на его языке
Рыдает саз в печальный час.
В хороший час смеется саз
Сын Туктара, батыр Тугач
Звонкого дара сейчас не прячь
Стихами правду мне скажи,
Свое искусство покажи!»
Руки Тугач сложил сперва
Эти потом сложил слова:
«Дума необычайна твоя.
Недоступна мне тайна твоя.
Мысли твоей не достигну я,
Речи твоей не постигну я.
Но теперь стоит у ханских врат
Девяти батыров старший брат,
Бий Кыпчак, твой надежный оплот.
Он один твою думу поймет».
Воззвал тогда хан Токтамыш:
«Чужим» словам не внимаешь ты
Брони вовек не снимаешь ты,
Не считаешься с ханским приказом ты
Лишь на свой надеешься разум ты!
Бий Кыпчак, войди в мой дом,
Слушай, что тебе я скажу.
На каждом боку твоем по ножу.
Ростом в лиственницу твой конь.
Панцирь твой, батыр-исполин,
Из тысячи железных пластин.
Длина копья — двадцать аршин.
Юрта твоя — из пологов двух
Речью чужой не тешишь ты слух
Без разумения не войдешь
В край, в котором живет чужак.
Сын Мютана бий Кыпчак,
Стихами правду скажи,
В стихи всю правду вложи».
Кланяясь низко, вошел Кыпчак
Он вошел, колено преклонил,
Под колено шапку подложил,
В руки взял медовину он,
Отведал ее половину он,
Начал было стихи говорить.
Но сын Камала Кин-Джанбай
Сразу дело смекнул,
Кыпчаку он намекнул-
Отойди, мол, назад,—
Чтобы не говорил невпопад.
Сказал тогда Токтамыш-хан-
„Сорок верблюдов везут с трудом
На себе твой мощный колчан
Сын Камала, войди в мой дом.
Ростом ты выше райских слуг
Много пред ханом имеешь заслуг
Шесть изо рта выпускаешь письмен
Шесть понимаешь чуждых племен
Здесь раздавались других голоса.
Ты Кин-Джанбай, в моем бурдюке-
Капля последняя кумыса.
Вот и последний дай мне совет
Кин-Джанбай, очей моих свет
Если плохо Кыпчак говорил
Сам скажи мне стихами тогда-
Кто он, кто такой Кубугыл!»
Кин-Джанбай тогда сказал:
Великий мой хан, владыка мой хан»
Ты в эту тайну проникнуть не мог,
И я этой цели постигнуть не мог,
И я этой цели достигнуть не мог
Тайна эта - как трудный сон.
Не понять нугаям его,
Здесь мы не разгадаем его.
На берегах шести рек
Пребывает один человек
Прозывается он Субра.
Лицо пожелтело, как у бобра.
Голова, как выдра, седа.