Правильно он поступил!
А Кулатай изменил свой цвет,
Он коварным ящером был,
Обезглавил народа слугу!..
Таков, Субра-отец, мой ответ,
А больше сказать не могу».
На Идегея Субра седой
Испытующе взглянул,
Серебряной головой
Одобрительно кивнул
И сказал такие слова.
«И молодая голова
Бывает богата умом.
Можно и в молодой кости
Жирный мозг обрести!»
Древен, и величав, и красив,
Поднял чашу с медом Субра,
Идегея и Джанбая спросив:
«Эй, из ханской кадки мед,
Бражный, желтый, сладкий мед!
Батыры, кто будет пить?»
Задумался Кин-Джанбай,
Не зная, как поступить.
Идегей мигом дело решил:
Всю чашу до дна осушил!
Весело воскликнул Субра,—
Старый прорицатель-мудрец:
«Вот он, истинный молодец,
Вот он, оказывается, батыр!
Ты, оказывается,—батыр!
Скажи, подумай, я подожду:
Захочешь выказать хану вражду,
Как ты выкажешь ее?
Сослужить захочешь службу ему,
Проявить захочешь дружбу к нему,—
Как ты проявишь ее?»
Идегей, подумав, сказал:
«Дружбу выявить захочу —
На чубарого я вскочу,
На враждебную рать полечу
И враждебную рать растопчу,
И добычу я захвачу,
Дань богатую получу,
Хану ее поспешу отдать,
Буду хану во всем угождать.
Если вражду проявить захочу,
Я на чубарого бодро вскочу.
Ястребом на дворец налечу,
Ястребом хана в когти схвачу,
За народ ему заплачу:
Голову ему откручу,
Голову его превращу
В разодранную овцу.
Шапку сделаю из нее,—
Шапка будет мне к лицу.
Отниму у хана казну,
И народу ее верну.
Если же слова я не сдержу,
Пусть буду я в прах поверженный сын.
Пусть я прозвание заслужу:
«Отца своего отверженный сын!»
Обоих батыров испытав,
Величавый Субра сказал,
«Эй, владыка-хан, владыка владык!
Ты мне почет оказал,
Стихи сложить приказал,—
Но мой не ворочается язык.
Но пусть не ворочается язык,
Попробую, песню спою,
Особую песню свою,
И будет запев мой прост.
Два сокола у тебя,
Но птицы — из разных гнезд.
Два воина у тебя,
Два мужа—из разных гнезд.
Старший воин — перед тобой.
Старший воин с отвислой губой,
Старший воин с выпуклым лбом
Неустрашимым выглядит львом.
Мастер он говорить красно,
Счастье слова ему дано,
Даже старцами уважаем он,
Прозывается Кин-Джанбаем он!
Младший воин пред ханом стоит.
Вот он, с волчьим станом стоит!
Ноги крепкие у него,
Руки цепкие у него,
Он — татарин, видать по всему,
Ай, татарин, видать по всему!
Речи звонкие у него,
Губы тонкие у него,—
Красноречив, видать по всему!
Сияют, как месяц, волоса,
Пальцы — как медь, как звезды — глаза,
Статен, красив, видать по всему!
Длинная шея, широкая грудь,
Сделаны руки, чтоб лук натянуть,—
Меток в стрельбе, видать по всему,
Грозен в борьбе, видать по всему!»
Так сказал престарелый Субра,
Голосом, сделанным из серебра,
Стихов слагатель запел,
Седой прорицатель запел:
«Я — твой старик, я — твой старик,
Дряхлый годами старик.
Слабый глазами старик.
Много на свете видел я.
Чего только не видел я!
В древности правил хан Башлык,
Я — знавший его старик.
Потом пришел Абыл-хан,
Потом пришёл Кара-хан,
Потом пришёл Ала-хан,
Я — живший при них старик.
Ты на один шесток
Сразу двоих усадил.
Дальний предок твой — Тумавыл,
Я — знавший его старик.
Не выпускавший из рук
Двенадцатипядевый лук,
Чингиз величья достиг,
Я — знавший его старик.
Многие за ним пришли,
В свой черед за ним ушли,
Не заставляя нас горевать.
Стоит ли всех называть?
Я — всех видавший старик.
Был Яучы одним из владык,
Я— видавший его старик.
Хан Баянду, Саин-хан,
Берке, что мчался, как ураган,
Тот, кто мечом побеждать привык,
Я — всех видавший старик!
Жил Узбек в прошедшие времена.
Золотыми были его стремена.
Я — видавший его старик.
Владел Асылбек золотой уздой,
У Тинибека — чепрак золотой,
Я — обоих видавший старик.
Золотым оружьем владел Джанибек,
А после него сидел Бирдибек,
Я — обоих знавший старик!
Жил я, предкам твоим служа,
Их имена — Туктуга, Туйгуджа,
Я—обоих знавший старик!
Тридцать и девять ханов я знал,
Веков я знал, султанов я знал,
Я подданным быть привык.
Эй, Токтамыш, Токтамыш!
Разве не ты вчера
Бегал, босоногий малыш,
Опаленной степной травой