Не получится ничего,
Плюнешь множество раз,— тогда
Мутным озером хлынет вода.
Ты запомни, мой сын, навсегда:
Там, где множество,— там беда!
Эй, Нурадын, Нурадын!
Хорошо дела мои шли
В дни, когда от отчизны вдали
Я, лишенный родимой земли,
Убежавший в чужой предел,
Под рукой Тимира сидел.
Хорошо дела мои шли
В дни, когда я пятьсот убивал,
Десять сотен сражал наповал.
Великана, исполненный сил,—
Я Кара Тиина сразил.
То, поверь, был сам Газазил!
Дочь Тимира, един и благ,—
Акбиляк мне вручил Аллах.
Жеребеночек мой, сынок,
Будешь ты без меня одинок.
Хатам-Тая, мой сын, ты щедрей,
Льва стремительней и быстрей,
Ты — Хамаы отважней, добрей,
Ты и сына Али храбрей
На отца совершил ты набег,
А взгляни: белее, чем снег,
Твоего отца голова.
Одарен ты отвагою льва,—
Вот каков мой мурза, мой сын!
Валишь пальцем одним наповал
Всех врагов,— мой мурза, мой сын!
В правой битве наотмашь бьешь,
Плоть родная, мурза, мой сын!
Слитки золота раздаешь,
Не считая,— мурза, мой сын!
Словно ястреб, жертву когтишь,
На коне вороном летишь,
Побеждая,— мурза, мой сын!
Ты отнесся ко мне как к врагу,
Что ж, гони, а я побегу:
Прах дрожит,— о мурза, мой сын!
На исходе мои года:
Пусть, как я, от тебя всегда
Враг бежит,— о мурза, мой сын!
В дни, когда Страшный Суд наступил
И с высоких небес Азраил
Возвестил, что близок конец,—
В белом саване твой отец
Закрывает уже глаза,—
Ты прогнал его, мой мурза!
Коль собраться решат мастера.
Чья земля – Хива, Бухара,
Хиндустан иль далекий Ямен
И без устали будут ковать,
Дни и ночи будут греметь,
Полагая, что надобно медь
Из ума твоего добывать.
То не медь они обретут:
Чистым златом воздаст им труд
Если тот, кого гонишь ты,
Это я,— ну что ж, побегу.
Твоему пожелаю врагу
Так бежать от тебя, Нурадын,
Как теперь я бегу, мой сын!»
А затем произнес Идегей:
Турумтай-всех проворней, быстрей
Жаворонок, упав с высот,
Гуся белого не возьмет.
Знай: из лука аткы — стрела
Стрелы меткие все превзошла,
Но кольчугу ей не пробить.
Ты невежде, источнику зла
Обречен ненавистником быть
Низвергаясь, как ураган,
Одолеешь ты много стран,
Но не будет вечно твоим
Мир, который необозрим!»
Так покинул Идиль Идегей,
Так запел о судьбине своей:
«Словно волк, по горам я блуждал,
Жеребенка, голодный, съедал.
Многодумный, бараном я стал,
Обозлясь, я шерстью оброс,
Опозорясь, лаю, как пес».
ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ
О том, как Нурадына взял в плен Кадырберды.
Оказалась Идиль-страна
На две части разделена.
Стал отцу Нурадын врагом:
Идегей — на одном берегу,
А джигит Нурадын на другом.
В Хан-Сарае решил Нурадын,
Будто ныне—он хан-властелин.
Понял юный Кадырберды,
Что победа ему суждена.
Верной рати собрал он ряды —
Тех, кого пощадила война.
А когда наступила весна
И на озеро Чирюли
Возвратились птицы опять,
В том урочище Чирюли
Он на смотр приказал собрать
Для войны готовую рать,
Чтобы сил набралась, отдохнув.
Двери белые распахнув,
Нурадын в Хан-Сарае взошел
На красивый, как роза, престол.
Деревянный и золотой
Засвистел, запел попугай.
И сказал Нурадын молодой:
«Эй, Джанбай, хитрец Джанбай!
Если я — твой хан, ты — мой бий,
Послужи-ка мне, пособи,
В каждый угол страны загляни:
Нет ли заговора-западни?»
Сын Камала Джанбай сказал:
«Все исполню, как ты приказал».
Поскакал по буграм земли.
Вот и озеро Чирюли,
А в засаде, у самой воды,
Грозные воины Кадырберды.
Вскинув петлю средь бела дня,
Мигом сняли Джанбая с коня,
Мигом в пленника превратив,
На спине его руки скрутив,
Привели к султану в шатер,
И Кадырберды молодой
С тем Джанбаем повел разговор:
«Дом нугаев — великий Дом.
Токтамыш господствовал в нем.
Даровав народу покой,
Возглавлял он девять держав.
Токтамышу ты был слугой,
А сегодня, совесть поправ,
Ты к кому в услуженье пошел?
И кому ты помог воссесть
На мой мраморный в злате престол?
О Джанбай, где твой стыд и честь?»
Так ответствовал хитрый Джанбай:
«Правду сущую ты говоришь.
Выл владыкой моим Токтамыш,
Был ему я бием-слугой.
Все мы были тобою горды.
А сегодня, Кадырберды,
Кем ты стал? И я сам — кто такой?
О Кадырберды, пожалей,