В том урочище Чирюли
Он на смотр приказал собрать
Для войны готовую рать,
Чтобы сил набралась, отдохнув.
Двери белые распахнув,
Нурадын в Хан-Сарае взошёл
На красивый, как роза, престол.
Деревянный и золотой
Засвистел, запел попугай.
И сказал Нурадын молодой:
«Эй, Джанбай, хитрец Джанбай!
Если я — твой хан, ты — мой бий,
Послужи-ка мне, пособи,
В каждый угол страны загляни:
Нет ли заговора-западни?»
Сын Камала Джанбай сказал:
«Всё исполню, как ты приказал».
Поскакал по буграм земли.
Вот и озеро Чирюли,
А в засаде, у самой воды,
Грозные воины Кадырберды.
Вскинув петлю средь бела дня,
Мигом сняли Джанбая с коня,
Мигом в пленника превратив,
На спине его руки скрутив,
Привели к султану в шатёр,
И Кадырберды молодой
С тем Джанбаем повёл разговор:
«Дом нугаев — великий Дом.
Токтамыш господствовал в нём.
Даровав народу покой,
Возглавлял он девять держав.
Токтамышу ты был слугой,
А сегодня, совесть поправ,
Ты к кому в услуженье пошёл?
И кому ты помог воссесть
На мой мраморный в злате престол?
О Джанбай, где твой стыд и честь?»
Так ответствовал хитрый Джанбай:
«Правду сущую ты говоришь.
Был владыкой моим Токтамыш,
Был ему я бием-слугой.
Все мы были тобою горды.
А сегодня, Кадырберды,
Кем ты стал? И я сам — кто такой?
О Кадырберды, пожалей,
Мой султан, ложку крови моей:
Послужить я тебе хочу,
Нурадына тебе вручу».
И Джанбая, чьё дело — обман,
Отпустил молодой султан.
К Нурадыну помчался хитрец
И сказал, вступив во дворец:
«Нурадын, ты сегодня мой хан,
Я сегодня твой верный слуга.
Коль удача тебе дорога,
Дай-ка, сокола мы возьмём,
И на озере Чирюли
Поохотимся мы вдвоём».
На конях отправились в путь.
Прискакали к озёрной воде.
Нурадын оказался в беде:
Не успел он и глазом моргнуть,
Как Джанбай вдруг исчез из глаз.
Не успел он и глазом моргнуть,
Как попал он в петлю тотчас.
Вот лежит Нурадын на земле,
Голова, руки-ноги в петле,
И на миг задохнулся он…
В тёмной яме очнулся он.
Озирается, недвижим,—
Яма камнем прикрыта большим.
Рассмеялся Кадырберды,
Рассмеялся, возликовав.
Приказал молодой султан,
Чтоб сурнай заиграл, созвал
Тех, чьим предком был Чингиз-хан.
И пришли: улус-бий Барын,
И владетельный бий Шырын,
И тумена глава Туйбак,
И отважный воин Кыпчак,
И знатнейший воин Мулай,
И Камала отпрыск Джанбай,
Собралось их девять мужей
Вот и стали ответ держать:
«Нурадын, чей отец — Идегей,
Вздумал: он на престоле сидит,—
Ныне в яме в неволе сидит!
Пусть подумает мудрая знать:
Как теперь Идегея поймать?»
Порешили девять мужей:
Девять смелых у них сыновей.
Переправили через Идиль,
Превратили в послов сыновей,
Перед ними предстал Идегей,
И сказал ему старший посол:
«Опозорился твой Нурадын,
Навсегда утратил престол.
Пленный раб, он у нас в руках.
Чтобы сын твой волю обрёл,
Ты к султану Кадырберды
Должен вместе с нами пойти,
Должен виру за сына внести,
Если хочешь ты сына спасти,
За него ясак[107] заплати.
Не заплатишь — будет убит
Нурадын, твой сын, твой джигит».
Семерых из тех девяти
Не приняв их злобных речей,
Приказал связать Идегей.
Отпустил двоих и сказал:
Семерых послов я связал.
Передайте Кадырберды:
«Как поступит с сыном моим,—
Это дело его ума,
Но оставшимся семерым
За убийство пощады не дам:
Гибель грозит семерым послам».
Возвратились двое послов.
Страх объял семерых отцов,
Пали ниц пред Кадырберды,
И взмолились они всемером:
«О султан, мы предком горды.
От Чингиза свой род ведём.
У врага в плену сыновья,—
Пусть их вызволит помощь твоя».
Стали снова держать совет:
Что сказать Идегею в ответ?
Оказались плохи дела.
К Идегею Кадырберды
Вновь решил отправить посла:
«Если хочешь ты сына спасти,
Семерых послов возврати,