Другой ракурс рассмотрения развития феноменологии Гуссерля можно назвать «иерархическим». Тогда «чистая, трансцендентальная феноменология», проект которой изложен в «Идеях I», является не иным типом феноменологии, а лишь иным уровнем рассмотрения, последовательно вытекающим из принципов феноменологического метода, заложенных в «Логических исследованиях» (в частности, последовательным проведением метода интенционального анализа). Подобная интерпретация является наиболее распространенной среди современных исследователей феноменологии Гуссерля[15]. Данное обстоятельство не в последнюю очередь связано с изучением и публикацией лекционных курсов и обширного рукописного наследия Гуссерля, известного лишь непосредственным его ученикам или даже вовсе неизвестного современникам. В своих работах, начиная с «Идей I», Гуссерль также неоднократно указывал на то, что трансцендентальная феноменология является последовательным шагом, вытекающим из принципов феноменологической философии, изложенных в «Логических исследованиях». Отвечая на распространившееся после выхода второго тома «Логических исследований» поверхностное суждение о феноменологии как о «дескриптивной психологии», он пишет во введении к представленной в настоящем издании работе: «…чистая феноменология, к каковой мы в дальнейшем намерены проложить путь, — та самая феноменология, первый прорыв к которой произошел в „Логических исследованиях“ и смысл которой все глубже и богаче раскрывался для меня в работах протекшего с тех пор десятилетия, — это не психология, и… причисление ее к психологии исключается не какими-либо случайными разграничениями области и терминологически, но принципиальными основаниями».
Работа «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» согласно такому подходу также рассматривается не как неожиданный «поворот к жизненному миру», а — по словам Элизабет Штрекер — как «последовательное проведение Гуссерлем своей трансцендентально-феноменологической программы, предельное напряжение и использование тех методологических возможностей, которые содержит интенциональный анализ»[16].
Указанные различия в интерпретации места «Идей I» в контексте развития феноменологии Гуссерля указывают на граничное положение данной работы, которая, с одной стороны, развивает ряд положений, заложенных уже в «Логических исследованиях», и, с другой стороны, обозначает переход к феноменологии как «трансцендентальному идеализму» (сам этот термин встречается, правда, только в «Формальной и трансцендентальной логике» и «Картезианских размышлениях»).
Первый перевод «Идей I» (на английский язык) был сделан в 1931 г. В. Р. Бойс Гибсоном[17]. Замысел перевода книги возник во время его посещения в 1928 г. Фрайбурга, где в то время преподавал Гуссерль. Изданию было предпослано «Введение автора к английскому изданию», которое, впрочем, еще в 1930 г. было опубликовано в последнем выпуске гуссерлевского Ежегодника в качестве «Послесловия» к «Идеям I». В настоящее время существует и другой перевод на английский язык, вышедший в 1982 г.[18]Перевод работы на французский язык, сделанный Полем Рикёром, появился в 1950 г.[19] Перевод был снабжен обширным комментарием Рикёра (переведен на английский язык[20]). Существуют также испанский (1949)[21] и итальянский (1965)[22] переводы этой работы Гуссерля.
Русскоязычному читателю «Идеи I» были известны главным образом благодаря обширной монографии Г. Шпета «Явление и смысл»[23], написанной после его стажировки у Гуссерля в Гёттингене (1912–1913) и отвечавшей широкому интересу к феноменологии, существовавшему в тот период в России[24].
Данный перевод «Идей I» на русский язык осуществлен замечательным ученым и переводчиком Александром Викторовичем Михайловым (1938–1995).
Машинописный вариант перевода датирован 15.04.1994. На титульной странице указано также, что это «первыйвариант». По-видимому, предполагалось, что перевод в дальнейшем должен был быть проверен, прежде чем приобрести статус «окончательного варианта». Текст не имеет следов какой-либо правки, помимо машинописной (последнее обстоятельство местами затрудняет его прочтение). После обсуждения с вдовой А.В. Михайлова Норой Андреевной было принято решение публиковать перевод «Идей» в том виде, «как он есть» — т. е. так, как он предложен в «первом варианте». Тем не менее он сверен нами по тем изданиям, которые были использованы при переводе (об этом см. ниже), что было продиктовано отчасти состоянием исходного машинописного текста, расстановкой примечаний, выделений и т. п.[25]
Читателю следует учитывать определенную терминологическую неоднородность перевода[26]. Например, термин Гуссерля «Vergegenwârtigung» переводится как «представление», «наглядное представление», «репродукция, переводящая в настоящее» и др., прежде чем был нащупан подходящий перевод «реактуализация». Кроме того, был оставлен без внимания ряд устоявшихся в отечественной литературе, посвященной феноменологии, вариантов перевода некоторых понятий. Так, термин «Abschattung» («abschatten») передается как «проекция», «нюанс» (то и другое, то или другое) и, соответственно, «проецировать», «нюансировать», хотя уже Г. Шпет предложил здесь вариант «оттенок» («оттенение»).
Ряд фрагментов этого перевода был опубликован в 1994 г. (М.: Лабиринт) без сколько-нибудь значительных отличий от оригинального машинописного текста (для данной публикации мы использовали, однако, последний).
Фрагменты перевода, публиковавшиеся в 1994 г. (§ 47–62 [раздел II, глава III и IV], § 63–75 [раздел III, глава I] и § 87–96 [раздел III, глава III]), были выполнены А.В. Михайловым по изданию «Идей I» В. Бимеля. Остальная часть перевода была сделана по первому изданию 1913 г. Для настоящего издания часть вторая третьего раздела книги была также приведена нами в согласие с изданием В. Бимеля (путем внесения дополнений, совершенно незначительных в этой части текста), и, таким образом, этому изданию соответствуют теперь § 47–96 (раздел II, глава III — раздел III, глава III), а остальные части перевода — первому изданию 1913 г. Можно отметить, что вариант В. Бимеля местами довольно значительно отличается от изданий 1913–1928 гг. (сравнительно обширные вставки содержат, например, § 48, 52, 54).
Виталий Куренной
Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии
Введение
Чистая феноменология, путь к которой мы здесь ищем, исключительную позицию в отношении всех иных наук характеризуем, в намерении показать ее роль фундаментальной философской науки, — это наука существенно новая, в силу своего принципиального своеобразия далекая от естественного мышления, а потому лишь в наши дни стремящаяся развиться. Она именует себя наукой о «феноменах». Другие, с давних пор известные науки тоже относятся к феноменам. Так, можно услышать, что психологию называют наукой о психических, естествознание — наукой о физических «явлениях», или феноменах; точно так же в истории порой говорят об исторических, в науке о культуре о культурных феноменах; аналогичное для всех наук о реальностях. Сколь бы различными ни был во всех таких речах смысл слова «феномен» и какие бы значения ни имело оно еще и сверх того, несомненно то, что феноменология сопрягается со всеми этими «феноменами» сообразно со всеми значениями, однако при совершенно иной установке, посредством которой определенным образом модифицируется любой смысл «феномена», какой только встречается нам в привычных для нас науках. В феноменологическую сферу он и вступает не иначе, как модифицированный. Разуметь такие модификации, или же, говоря точнее, осуществлять феноменологическую установку, путем рефлексии возвышая до научного сознания ее своеобразие, равно как таковое естественных установок, — такова первая и отнюдь не легкая задача, требованиям которой мы должны удовлетворять, если мы намерены обрести почву феноменологии, научно удостоверяясь в ее специфической сущности.
16
17
18
19
21
22
23
24
Так, в своем письме Гуссерлю от 11.III.1914 Шпет пишет: «Мое возвращение в Москву в одном отношении доставило мне большую радость: феноменология вызывает здесь большой и серьезный интерес во всех философских кругах. „Идеи“ изучены пока не очень хорошо, но о феноменологии говорят почти все, имеются даже специальные общества по изучению феноменологических вопросов» (Логос. 1996. № 7. С. 125).
25
В текст было внесено, по сути, лишь два «сквозных» изменения формального характера. Первое касается перевода терминов «These» и «Thesis» (употребляемых Гуссерлем синонимично). В переводе А.В. Михайлова они иногда (но не систематически) передавались как «теса» или «тесис», что представляется никак не мотивированным ни с точки зрения русского языка, ни с точки зрения немецкого оригинала. Поэтому здесь везде приведено «тезис». Второе «сквозное» изменение касается (опять же несистематического) использования написания «предложение» для перевода немецкого «Satz», начиная с § 133, где это слово получает специфическую терминологическую окраску. Здесь оно везде передано как «предложение».
26
Таковой, по-видимому, была сознательная установка А.В. Михайлова. См. об этом фрагмент его письма, опубликованный в «Примечаниях переводчика» к книге М. Хайдеггера «Бытие и время». Пер. В.В. Бибихина. M.: Ad Marginem, 1997. С. 448.