В письме было написано, что посреди ночи в портал ввалилось тело, в котором стражники опознали мудака, пытавшегося недавно оскорбить их барона. С ним была яркая девица, оставившая чемоданчик. Сказала, что в нём — записка для барона Белого Ворона. Чемодан проверили — опасности нет. Тело от греха связали, всё сложили в дежурную повозку и отправили в замок. Всё.
Вова хмыкнул, открыл кейс. Внутри лежали пачки пятитысячных купюр в банковской упаковке — беленьких бумажных поясочках со штампиками.
— Шестнадцать миллионов, — прокомментировал подошедший Мишка. Вова достал сложенный вчетверо листочек и негромко прочёл:
'Это взятка, полученная Артёмом Скриновским за действия, направленные на разрушение добрососедских отношений между баронством Белого Ворона и Восточным княжеством.
Контора глубокого бурения приносит барону Белого Ворона свои глубочайшие извинения и приглашает к сотрудничеству — через любой удобный вам портал, ведущий на территорию Российской Федерации. Дежурные на Иркутском и Восточно-княжеском порталах готовы встретить вас круглосуточно. Если вас интересует иная точка выхода — просим проинформировать о ней дежурных, и сообщение будет незамедлительно налажено' — подписи не было.
Амбре было… было амбре, короче. Барон поморщился:
— Петька! Воды холодной ведра четыре, живо!
— Сей момент!
Конюшенные бодро припёрли воду. В лошадиных вёдрах. Ну, то есть, в вёдрах для лошадей. Больших таких, литров по двадцать.
— Господин барон, куда?
Вова мотнул головой:
— На жирного лейте!
Парни заглянули в телегу и щедро окатили храпящего мужика. Храп мгновенно трансформировался в хриплый визг:
— Вы!.. П-ф-ф-бль… вы чё творите!
Гражданин Скриновский визжал и бился на дне повозки, кузов которой оказался герметичным и обеспечил вновьприбывшему не очень глубокую (сантиметров пять-шесть), но очень бодрящую ванну. Трепыхающийся в луже «куратор» сильно походил на кусками застывший холодец. Или на брейкданс-экстрим-шоу.
— Да вы чё бля!.. Что за шутки на х*й!.. А ну убрали это! — после серии особо впечатляющих рывков он всё же перевернулся и встал на стреноженные четвереньки (не переставая орать), а потом, упираясь связанными руками — на колени, — Уроды бля!.. Найду — убью!.. — и всё в таком духе. На разыгрывающееся представление уже стягивались посмотреть за́мковые работники. Артёмушка отплёвывался и грозил неведомым врагам. Содержательно грозил, поминая дядю и влиятельных знакомых.
Наконец он достаточно пришёл в себя, чтобы оглянуться и осознать что это — вовсе не Иркутск. Челюсть любителя лёгких денег отпала, но мозг внезапно проснулся и выдал пару свежих идей:
— Это чё бл*дь — Тальцы?* Или парк аттракционов?
*Архитектурно-исторический комплекс
недалеко от Иркутска.
С настоящими теремами,
фрагментами Илимского острога,
старинными мельницами и прочим.
— Ага… цирк приехал… — с полным бесчувствием к страдальцу флегматично выдал барон.
Конюшенные с энтузиазмом подхватили:
— Сегодня как раз завезли этих… морских котиков!.. Говорящих!
Вокруг радостно заржали.
Не знаю, чем это тело было вчера обдолбано, но мозги у него работали ме-е-е-едленно, мне всё казалось, что я слышу ментальный скрежет. В конце концов до него дошёл смысл сказанного. Да и холодная вода способствует — должен же у человека механизм выживания включиться. Ну вот. Механизм выживания, может, и включился, а самосохранения — нет, потому как своей стратегией он выбрал привычную — угрозы. Да я, да вы, да вот мой дядя (самых честных того…), да у меня связи, и вообще — вы все пожалеете. Обо всём пожалеете, короче. На этом месте Вова попросил поконкретнее: явки, пароли, клички или что там современные шпионы и предатели используют в своём непосильном труде.
Артём Францевич начал уж вовсе заходиться криком, тогда барон вытянул его за шкиряк из повозки и легонечко встряхнул:
— Петька! Кнут неси!.. Дежурный! Серёга, выбей-ка из этого мудака: кто велел ему поссорить нас с Восточным княжеством? Зачем? И за сколько? Какие ещё поручения были?
— А если не скажет?
— Не скажет — сдохнет. Мне пох*й. Игорь, проследи чтоб вопросы правильные задали! Может по ходу дела ещё что интересное узнаете.
Скажете — жестоко пацану двенадцатилетнему такое поручение давать? Может быть, может быть… Но если он лис — дар должен расти, дару нужен толчок, встряска — иначе будет еле тлеть, продвигаясь муравьиными шагами. Такой вот у нас суровый мир.