— Надя-то? Да нормальная баба. Не как эти…
— Ну что, пойдёшь?
— Ты издеваешься, что ли? Я пока хотя бы часть не проверю — спать не смогу.
— Помощников взять не думала?
— Да думала… — она поморщилась, — Приходили даже уже… добровольцы!
— Что, тебя постиг синдром всеобщего недоверия?
— Типа того. Как Мюллер говорил, помнишь? Никому верить нельзя!
— Ага. «…порой даже самому себе… Мне — можно!»
Мы уставились друг на друга.
— Оля-я-я… у вас есть бухгалтера? Помощь нужна! Иначе я одна увязну!
— Э-э-э… Вовкин секретарь, Андрюха, насколько я знаю, с экономическим образованием мужик, потом… О! Магда же! Она ботаничка, конечно, но на Матушке всю жизнь бухгалтером оттрубила; всё тепличную бухгалтерию у нас она ведёт!
— Класс! С тепличного хозяйства и начнём!
— А князь против не будет?
— Слушай, я вот просто с разбегу, пару книг открыв, три таких ляпа нашла, что он до сих пор зубами скрежещет!
— Ладно. Пошли!
Мы пошли в наше крыло, переговорили с моим бароном и получили его добро. А потом собрали в большой общей комнате всех-превсех наших и объяснили, что братьям-славянам нужна помощь, но ситуация сложная и секретная. Нужны бухгалтера. Ну, или хотя бы люди с экономическим образованием. Кроме Магды и Андрея нашлось ещё трое людей разной степени компетентности. Но поскольку даже это было лучше, чем ничего, княгиня всех увела с собой.
А мы начали умеренно парадно наряжаться.
11. ПРИЕМ ПО ВЫСШЕМУ РАЗРЯДУ
У МАЙОРА ЖУКОВА
То же 10 декабря, вечер
Так и подмывало написать: «всё английское», но нет. Дом у майора Жукова, премьер-министра Княжества Восточного, был в русском стиле, большой и ухоженный, с модными здесь крытыми галерейками для прогулок, обширной остеклённой оранжереей, в которой оранжевели маленькие декоративные мандаринки, и просторной конюшней. Это из того, что бросалось в глаза сразу при въезде на двор. Внутри тоже было симпатично, нарядно, ярко (по местной моде) и довольно жизнерадостно. Свечи в канделябрах, керосиновые лампы… в любом случае — света достаточно много.
Приём был, естественно, общий. Приглашено было народу множество — и местных, и наших. Наших человек сорок, наверное.
Ну, по сути — приём да приём. Примерно как Лев наш Толстой описывал — со вкусной едой и даже танцами, с любительским пением у рояля и детской домашней театральной постановкой. Детей у четы Жуковых было четверо, и все моложе четырнадцати лет. Вообще я пока не особо заметила детей с той стороны. То есть люди, видимо, переходили одни — а взрослые уже дети сами решали: как, чего и куда. Фёдор Кузьмич подтвердил мою догадку:
— Точно вы подметили! Среди руководителей — большинство уже глубоко на пенсии были. Меня вообще в инвалидном кресле вкатили. Два инсульта! Надя все бумаги подписывала. Дети давно не просто выросли — сами уж бабушки-дедушки. Что решат — дело их. Большинство предпочитает на тёплый бережок, через Измайловский портал. Там сейчас уже, говорят, население побережья за триста тысяч перевалило. А у нас что? И зимы холодные, и на госконтракт работать надо.
Я не стала говорить, что, судя по зубовному скрежету князя, не все добровольно и с песней работали на госконтракт. Успеется. Решила уточнить:
— А у вас? Сколько народу?
— По прошлогодней переписи семьдесят было.
— Тысяч?
— Ну да!
— Нормально.
Полноватая Надежда Романовна подплыла к мужу мягко, как пушинка. Совершенно очевидно, что сегодня она была счастлива: жизнь вокруг бурлила, вечер получился прекрасный, такие гости! После княжеского дворца их дом оказался первым, в который беловоронское посольство согласилось принять приглашение! И так приятно — их музыкант даже не отказался спеть! Только вот баронесса общается в основном с мужчинами…
— Дорогой, позволь, мы похитим твою прелестную собеседницу?
С-с-с-сахар, вот это политес! Пришлось идти.
Госпожа Жукова, радостно щебеча какую-то вежливую чушь, повела меня в соседнюю залу. На составленных в кружок диванах сидели уважаемые дамы. Только взрослые. Из открытых в следующую залу дверей доносились хохот, крики и всполохи света. Судя по всему, там молодёжь. И Василиса развлекает их огненными фокусами. Блин, надеюсь, терем не сожгут… И Галя, судя по крикам, тоже там. Бросила меня с матронами, хитрюга!