Мой взгляд перемещается от моего сжатого кулака вверх к его глазам. Я не знаю, верить ли ему, но он никогда не лгал мне, и правда заключается в том, что все это время, пока я была с ним, не видела никаких доказательств употребления наркотиков, не в «Эдеме», не им лично.
Я смотрю на него так, словно увидела впервые. Я смотрю на него, как на мужчину, в которого влюблена. Все это время я притворялась (ему и себе), что я не люблю его. Но я очень сильно люблю его. Я люблю этого мужчину, который мне кажется более честным и более искренним, нежели сам священник. Других доказательств, кроме кровати, покрытой деньгами, у меня нет против него, что он является гангстером.
Он отходит и начинает одеваться. Я стою у окна голая, замерзшая и водоворот всевозможных мыслей кружится у меня в голове. Он подходит ко мне полностью одетый и смотрит на меня, и в его глазах я вижу презрение.
— Зачем ты на мне женился, если ты все знал?
— Так никто не сможет заставить тебя свидетельствовать против меня. Если же ты все же пойдешь на это, то по собственной воле.
У меня отпадает челюсть. По какой-то причине его ответ больно шокирует меня.
— Как ты мог жениться на мне по этой причине?
— А как ты могла предоставлять мне свое обнаженное тело и при этом удерживать сердце закрытым? Скажи им, чтобы в следующий раз, если они захотят отправить еще одного шпиона, то может им следует рассмотреть идею, и не посылать такого новобранца, как ты, — он жестко и насмешливо смотрит на меня. — Наслаждайся своей брачной ночью, миссис Иден.
Всё разрушено.
Пожалуй, мне пора идти.
«Лей по мне слезы», Джастин Тимберлейк
20.
Долгое время я стою, просто уставившись на закрытую дверь. Одна часть меня наполнена ужасом, но другая находится в странном приподнятом настроении, наконец, ложь открылась, и мне не нужно больше притворяться. По-прежнему голая, я направляюсь к заполненному бару. Открываю бутылку виски и начинаю пить прямо из горла. Оно льется мне в горло, сжигая все на своем пути. Я кашляю и стучу по груди, звук слишком громко отдается в пустом люксе.
Я чувствую, как слезы появляются у меня на глазах, я одинока, беспомощна, и невероятно потеряна. Я с треском провалилась, и винить можно только себя. Я поднимаю с пола китайское платье, аккуратно вешаю его в шкаф. Это было мое свадебное платье. Пальцы непроизвольно скользят по шелку в последний раз. Его обнаружит горничная, и скорее всего будет только рада. Затем я иду в ванную и, пытаясь не смотреть на свое отражение в зеркале, одеваюсь в свою одежду.
Я опускаюсь на кровать и начинаю ждать его возвращения, почему-то мне кажется, что он должен вернуться. Он не может просто вот так уйти. Но спустя час я понимаю, что он не вернется. Реальность, как молот, ударяет меня по голове. Правда всплыла, словно кто-то включил свет. Все это время я предполагала, что привыкну к темноте. Я была уверена в успехе в этой темноте и просто пыталась отгадать названия.
Но это была сплошная ложь.
Он знал, что я коп под прикрытием, и все время только притворялся. Все, что у нас было оказалось одной ложью. Возможно, похоть была реальной, но что такое похоть без любви? Все это время он знал. Я вспоминаю всех людей и его планирование пышной свадьбы и «Blue Man Group». Он потерял все эти деньги преднамеренно, чтобы сохранить невидимый баланса бизнеса между ним и казино.
Я резко выдыхаю, теперь мне становится понятно, почему он попросил именно этот конкретный люкс — Provocateur.
Господи, уже в самом названии есть сообщение, но мне было не до того. Я была слишком горда своей собственной способностью обманывать и слишком ослеплена своими чувствами. Я чувствую, как слезы собираются у меня на глазах. Нет, я не собираюсь сейчас сдаваться. Я знаю, что происходит со мной, когда я начинаю погружаться в свое горе, и впадать в панику. Никакого больше самоанализа, мне просто не стоит здесь больше оставаться.
Мои инструкции предельно ясны — в случае, если я провалилась.
Я поднимаю телефонную трубку и заказываю авиабилеты, пакую быстро сумку. В любом случае, у меня не так много вещей, чтобы упаковывать. Открываю кошелек и вынимаю черную фишку, она не нужна больше и здесь точно не пригодится, те десять тысяч долларов, которые я заработала в «Эдеме».