Я смеюсь ему в ответ. Легко с ним.
— Где вечеринка?
— У моего брата.
Диджей играет «Опасность» Сэма Мартина. Я запрокидываю голову вверх и надуваю губки, непокорно, потом складываю их бантиком. Я знаю, что безбожно с ним флиртую, но чувствую себя при этом в полной безопасности.
— Какого брата?
— Джека.
Мое сердце замирает. Это определенно не тот мужчина, которого вы захотите познакомить со своими родителями, или флиртовать с ним, при этом чувствуя себя в безопасности.
— Отлично, — говорю я, улыбаясь.
— Заберу тебя завтра в семь?
— О’кэй.
— У тебя найдется надеть что-нибудь хорошенькое?
— Что ты имеешь ввиду? — говорю я, хлопая своими накладными ресницами с преувеличенным кокетством. Клянусь, он делает это слишком легким.
Он лезет в бумажник, достает оттуда толстую пачку хрустящих купюр и кладет на стойку. — Купи себе что-нибудь сногсшибательное.
Я смотрю на деньги, на его сильные, длинные пальцы, а затем перевожу взгляд обратно на его лицо. Он наблюдает за мной, замерев. Черт, он на самом деле нравится мне.
— Спасибо, — тихо говорю я.
— Ладно, я пошел принять душ. Холодный душ.
— Я... ммм... жду с нетерпением завтра.
— Спокойной ночи, Лили, — говорит он, отстраняясь от стойки бара, улыбка освещает его глаза, а затем он исчезает, остается только шлейф от его дорогого одеколона.
Я оглядываюсь назад — сцена установлена — прежде чем направиться туда, я забираю деньги и кладу в красную атласную мешок-сумочку, которая идет в комплекте вместе с моим нарядом.
* * *
Первое, о чем я подумала, когда открыла глаза на следующее утро был Джек, я слышу его зов, словно эхо, отдающееся в огромной комнате, потерянный, одиночный звук. Я переворачиваюсь на прохладное место на простынях и вспоминаю, как он смотрел на меня тем утром перед показом моей программы. Притяжение между ними было незамедлительным, дикое как электричество. Обещание и искушение наслаждения витало в утреннем воздухе, говоря, что только Джек Иден способен на это.
Итак: я увижу его снова сегодня вечером.
Но я не позволю этой сумасшедшей жажде увести меня в сторону. Он использует женщин, как другие люди используют бумажные носовые платки. И когда он отбрасывает их, то уделяет им столько же внимания, сколько уделяется бумажным грязным носовым платкам. Я не стану одним из его завоеваний.
Когда я пришла домой вчера ночью, то пересчитала деньги Шейна. Две тысячи фунтов! Если я собираюсь на вечеринку с главным гангстером, то мне необходимо действительно что-то по-настоящему потрясающе великолепное.
После завтрака я заказываю такси в Лондоне, конечная остановка – «Пандора», секонд-хенд дизайнерский магазин одежды в Найтсбридже. Я стою перед зеркалом в коктейльном платье с декольте, сохраняющим иллюзию. Бросаю беглый взгляд на ценник — одна тысяча восемьсот фунтов. Очень дорого, я никогда не платила столько за платье, но оно великолепно и неповторимо, украшенное красивым бисером и сверкающими голубыми кристалликами, вшитыми в ткань. Менеджер, дружелюбная южноамериканская девушка, бежит в обувной отдел, возвращаясь с синими туфлями на высоком каблуке. Я надеваю их.
— Вау! — восторженно восклицает она.
— Это дорого для меня, — высказываю я вслух беспокойство.
— Это всего лишь одна треть от цены, по сравнению с тем, когда оно было новым и н7е ношанным. Его всего лишь одевали один раз.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на себя в профиль — умопомрачительное платье.
— Постой-ка, — говорит она, подходя к витрине и вытаскивая пару длинных серег. Она протягивает их мне, и я вдеваю их в уши. Они настолько совершенны, что мне ничего не остается, как купить все вместе.
— Вы ошеломите его, — говорит она с умным видом, пересчитывая деньги Шейна.
В эту минуту я понимаю, что, собираясь на эту вечеринку, я не собираюсь быть с Шейном, я собираюсь ошеломить Джека. Несмотря на то, что он опасный криминал и сексуальный хищник, именно он является для меня целью не смотря ни на что.
* * *
Шейн появляется ровно в семь, одетый в белую рубашку и черный однобортный костюм. Он неотразим. В свете дня я теперь могу разглядеть цвет его глаз – ярко-голубые, как небеса. Он окидывает меня взглядом и у него в глазах проявляется неподдельное восхищение. Он поджимает губы и свистит от восхищения.
Я поворачиваюсь вокруг.
— Вау, — оценивающе говорит он.
У него в руках огромный букет цветов и явно дорогая коробка конфет ручной работы, которые он принес с собой.
— Для меня? — спрашиваю я.
Он протягивает их мне.
— Спасибо, — отвечаю я, забирая. Мне было четырнадцать, когда в последний раз парень мне что-то пытался подарить. Эндрю Мэннинг купил мне плитку «Аэро», моего любимого шоколада, положил в задний карман брюк. Я до сих пор помню его красное лицо, когда он выудил расплавленную, бесформенную массу.
— Ты сам выглядишь довольно стильно, — бормочу я, окидывая его внешний вид.
— Держу пари, ты говоришь это всем парням, — шутит он низким, грудным голосом.
Это может и выглядит глупо, но я слышала, что говорил мой отец по поводу того, какой успех я имела перед парнями, когда подрастала, это оказывало на меня определенное действие. Вдруг у меня возникает чувство, будто я знаю Шейна уже очень давно, и понимаю, что он будет моим союзником, другом, на которого я смогу положиться. Он дожидается, пока я поставлю цветы в вазу, и затем покидаем квартиру. Погода стоит не по сезону теплая, поэтому я не беру с собой пальто. Внизу нас поджидает сверкающий черный Maserati Ghibli. Шейн открывает дверцу, дожидается пока я не опущусь на переднее пассажирское сиденье, потом только обходит машину и садится рядом. Я никогда не сидела в такой дорогой машине, которая является олицетворением роскоши и имеет божественный запах в салоне.
— Где находится дом твоего брата?
— Вечеринка будет в Эссексе. Примерно час-полтора езды.
Наш разговор легко и весело течет всю дорогу.
Выезжаем на трассу, сворачиваем на узкую проселочную дорогу, окруженную густыми лесами, наконец подъезжаем к автоматическим железным воротам. Здесь бродят папарацци с длинными объективами камер, как только нас замечают они начинают тут же щелкать своими камерами на всякий случай.
— Почему здесь находятся папарацци?
— Они ожидают голливудскую знаменитость.
— Кого?
— Леонардо Ди Каприо.
— Правда?
Ворота открываются, и мы въезжаем внутрь. Дорога ведет к невероятному особняку с шестью высокими колоннами в римским стиле у входа, освещенным лиловым светом.
— Вау! — восклицаю я. — Это принадлежит твоему брату!
— Красиво, да?
— Что же нужно сделать, чтобы позволить себе такое?
— Кое что, — не задумываясь уклончиво отвечает он.
Я оборачиваюсь к нему.
— Секрет?
Он мельком поднимает на меня глаза.
— Нет, но про некоторые вещи лучше не говорить.
Ну, это звучит, как какое-то предупреждение, у меня сжимается горло.
— Извини, я не хотела быть любопытной.
Он усмехается, и в его глаза возвращается блеск.
— Это нормально, детка. Я не знаю, что ты слышала, но Джек не самый крутой в городе, — говорит он, проезжая вперед и выискивая место для парковки среди других таких же «игрушек мальчиков». Шейн открывает мне дверь, и я элегантно вылезаю с низкого сиденья, мое короткое платье позволяет мне это сделать.
Я смотрю на роскошный дом, и нервная дрожь накрывает меня.
— Ты прекрасно выглядишь, — шепчет мне на ухо Шейн.
Я с благодарностью смотрю на него снизу-вверх. Мы проходим к дому, поднимаемся по лестнице, Джош с двумя похожими, как две капли воды, мужчинами в черных костюмах стоит у высоких дверей.
Внутри вечеринка идет полным ходом. Я оглядываюсь — везде столько красиво одетых людей. Мы двигаемся по античному мраморному полу, в черно-белых тонах, отполированному до блеска и оказываемся в большой зале, заполненной превосходной мебелью. Музыка громко играет, и помещение наполнено гламурными людьми.