Ну что, Крокодайло, давай, братец, подключайся, это по твоей части. Я и так уже половину твоих вопросов на Ник-Сона перекинул.
К счастью для всех присутствующих, Крокодайло сегодня в форме, да не просто в форме – в ударе! Пациент выходит от меня довольным, он сам чувствует, что идёт на поправку.
«Власть притягательна как член для членососов» – это именно про таких маньяков когда-то было мною прокаркано.
– Следующий!
Что ж они все ко мне-то прутся – в стране ясновидящих как мух на мусорном полигоне!
Этот следующий обдаёт меня своим горячим и нестерпимо кариесным дыханием.
Гниют сразу три зуба – ставлю я сходу диагноз. Гниёт также печень, гниют лёгкие и совсем почти сгнили мозги. Прогноз неутешительный, здесь и к Ник-Сону не ходи.
Силовик? Слабовик? Что-то среднее – посредник между двумя мирами.
Спрашивает меня шёпотом, прямо в ухо, так, что я даже отдёргиваюсь. Захихикать что ли, как от щекотки?
«Когда мне лучше к замзавотделом администрации Самого на приём записаться: до или после?»
– После, – уверенно отвечаю я, не прибегая к помощи моих бравых помощников: до того мне хочется побыстрее его спровадить. Но спровадить не просто так, а с заложенной в него бомбой.
– А потом вам стоит попробовать записаться знаете к кому?
И я по буквам произношу на редкость громкую – громовую почти – фамилию.
– Вам следует сделать на него ставку: именно он унаследует империю… ну хорошо, республику, если вы так любите словесные маскарады. Что такое маскарады? Это жалкое подобие маски-шоу для духовно неполноценных стран.
Удачнее гонца нельзя было и вообразить себе в самом распалённом воображении. Вот уж кто растрезвонит высочайшее имя по всем сусекам!
Итак, я запустил свой камешек. Посмотрим, сколько отскоков от бюрократической поверхности лукраедских донесений/резолюций/рапортов он совершит, прежде чем угодить в какой-нибудь из сановных лбов, – а хоть бы и в лоб высочайше назначенного мною преемника. Возможно, впрочем, камень угодит рикошетом и в мой лоб, если я к тому времени не успею его отсюда убрать.
Перерыв на обед. Я требую бумагу, и мне, наконец, приносят мой лист, исписанный мною не один уже раз. Но я нахожу места между строк и записываю туда всё, что узнал и придумал за последние дни. Я нахожу пробелы между словами и заполняю их новым смыслом.
Я знаю, что записи мои сразу же передаются в спецлабораторию для графологического и текстологического анализа. Ну и пусть их там раскладывают хоть на атомы – интересного вам, любознательные вы мои, времяпрепровождения!
А я тем временем решил каждое утро начинать с вдохновляющих на борьбу, на сопролюд, слов. До следующего утра ещё далеко, но я всё равно уполномочиваю себя заявить: «Всех лукраедок надо поместить в специальные лукранарии – бок о бок с серпентариями – при лучших зоопарках мира, предметно изучить и взять под государственную защиту как занесённый из далёкого космоса вымирающий вид, особо ценный для человечества!» – точно я один из Марков из Порциев из Катонов4 – точно я последний из них. Ха-ха, как я их приложил – и Катонов, и Лукраедок! И если я вдруг однажды забуду утром прорычать нечто подобное, пусть летописцы вычеркнут день грядущий – день бесцельный – из моей канонической биографии.
Весь покрытый золотом
На десерт ко мне запускают даму. Откуда она такая взялась? Весёлая, даже смешливая, в меру симпатичная…
И я начинаю её окармливание. Она должна выйти из меня прорицательно сытой и не испытывать потребности в предсказаниях в ближайшие двадцать четыре часа.
«Сколько вам дают за одно посещение? Ну это же бизнес для вас? Или только способ набрать компромат?»
Она не глупа.
– С таких, как вы, я не беру ничего, кроме счастливой улыбки.
Ну давай, не стесняйся, выкладывай свои вопросики – постараюсь тебя не разочаровать.
А пока мне приспичило совершить таинство дефекации. И можно, конечно, было бы потерпеть минут двадцать и исполнить обряд в комфортных условиях санузла, на время разомкнутым, но что-то, а вернее, кто-то своей смешливостью вдохновляет меня на смелый эксперимент. Таким образом я показываю ей, что у меня нет от неё секретов – значит, и она должна быть со мной предельно открытой. Она даже не то, чтобы морщится, а как-то вообще замирает, хохотушечка. Подержала бы лучше судно – не дай бог, перевернётся, и тогда мы оба пойдём ко дну!
– Ничего, ничего, вы мне не очень мешаете. А хотите реально помочь – позовите кого-нибудь из охраны.
Да они уже тут как тут – друзья, всегда готовые прийти на выручку в трудную минуту.
4
Марк Порций Катон Старший – древнеримский политик, особенно прославившийся своей фразой «Карфаген должен быть разрушен», которая вставлялась им во все произносимые в сенате речи.