Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

Значительное число докладов конференции было впоследствии напечатано в шести выпусках Ученых записок МГУ, объединенных в специальную серию «Роль русской науки в развитии мировой науки и культуры»[146].

Июньская конференция 1944 г. оказалась пробным шаром в продвижении новой идеологической линии в области науки «на местах». Вслед за ней, с 9 по 21 декабря 1944 г., в МГУ состоялось еще более масштабное мероприятие – конференция «Современные проблемы науки». «Она является естественным продолжением научной сессии “О роли русской науки в развитии мировой науки и культуры”, состоявшейся 5–12 июня»[147], – писала университетская газета.

Чувствуя изменения политической конъюнктуры и явную актуальность вопроса для руководства страны, в конференции приняли участие ведущие проводники сталинской идеологии. Всего было заслушано 127 докладов, а на пленарных заседаниях выступили: начальник Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александров с докладом «100 лет марксистской философии», член ЦК ВКП(б) и главный редактор газеты «Правда» П. Н. Поспелов с докладом «И. В. Сталин и строительство партии», заместитель начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) М. Т. Иовчук с докладом «Философская и общественная наука СССР в борьбе за морально-политический разгром фашизма»[148].

Особенно стоит отметить тот факт, что на заключительном пленарном заседании 21 декабря с докладом «Свойства жидкого гелия» выступил академик П. Л. Капица[149], который лишь через год после этой конференции – 2 января 1946 г. – напишет Сталину свое, ставшее знаменитым, письмо об умалении роли отечественной науки.

Начало эпохи Жданова

После совещания историков Сталин в очередной раз оценил талант Жданова-идеолога, посчитав необходимым вернуть его на реальную работу в Секретариат ЦК, поближе к себе, и 4 января 1945 г. Политбюро ЦК провело распоряжение о переводе Жданова в Москву[150]. Присутствие Жданова в столице оказалось в тот момент еще и необходимостью: в декабре 1944 г. тяжело заболел главный идеолог партии А. С. Щербаков[151], и, кроме Жданова, в сталинском окружении не оказалось никого равновеликого, кому можно было доверить это важнейшее направление. В Ленинграде оставались выращенные Ждановым руководители, не понаслышке известные руководству страны, что давало возможность не беспокоиться за колыбель русской революции. Также важно учитывать личные отношения Сталина и Жданова: «Он больше всех любил Жданова»[152]; «Сталин Жданова больше всех ценил. Просто великолепно к Жданову относился»[153], – свидетельствует В. М. Молотов.

За первые месяцы 1945 г. Жданов уже занял главенствующее положение в аппарате ЦК, а возможный его конфликт с Щербаковым не состоялся: когда Щербаков, несколько восстановившись после инфаркта миокарда, выпросил у врачей разрешения приехать 9 мая из Барвихи в Кремль для празднования Победы, то не смог воздержаться от употребления спиртного и скончался на следующий день от «паралича сердца»[154].

Тем самым гордиев узел кремлевского закулисья Сталину в этот раз не потребовалось разрубать – он развязался сам собой, и Жданов без жертв оказался вторым человеком в партии, а возможный его конкурент Г. М. Маленков был слегка отодвинут в сторону[155].

Если говорить об окружении Сталина, как, впрочем, и любого политика подобного стиля правления, то определяющими качествами для сохранения доверия вождя являлись беспримерная личная преданность и четкое осознание своей второстепенной роли. Жданов для Сталина был именно таким человеком, причем между ними на протяжении долгих лет сохранялись действительно вполне дружеские отношения, что еще более подкреплялось умением Жданова работать инициативно, но оставаясь в русле неизреченных условий сталинского окружения. Началось это еще с 1930-х гг.

«Партия поддерживает все передовое и прогрессивное в советском искусстве ‹…›. Огромную помощь партии в этом оказывал один из активных деятелей ее А. А. Жданов. Будучи на руководящей советско-партийной работе, в первые после социалистической революции годы он большое внимание уделял привлечению на сторону советской власти передовой части старой русской интеллигенции, выдвижению и воспитанию своих, плоть от плоти народных, творческих работников.

Начиная с 30-х годов А. А. Жданов вел неослабную борьбу за торжество в советском искусстве метода социалистического реализма, ленинско-сталинского принципа партийности. Большое внимание он всегда уделял идейному росту и воспитанию деятелей советского искусства»[156].

146

Ученые записки Московского ордена Ленина государственного университета им. М. В. Ломоносова: Роль русской науки в развитии мировой науки и культуры: т. I–III: Т. I. Кн. 1. [Математика. Механика. Астрономия.] Вып. 91. М., 1947. (Александров П. С. Русская математика XIX и XX вв. и ее влияние на мировую науку, с. 3–33; Бернштейн С. Н. Чебышев, его влияние на развитие математики, с. 35–45; Степанов В. В. Московская школа теории функций, с. 47–52; Колмогоров А. Н. Роль русской науки в развитии теории вероятностей, с. 53–64; Понтрягин Л. С. Топология в Советском Союзе, с. 65–76; Делоне Б. Н. Развитие теории чисел в России, с. 77–96; Голубев В. В. Русские работы по механике и влияние их на развитие мировой науки, с. 97–104; Космодемьянский А. А. Основоположники современной аэромеханики: Н. Е. Жуковский и С. А. Чаплыгин, с. 105–128; Моисеев Н. Д. А. М. Ляпунов и его труды по теории устойчивости, с. 129–147; Артоболевский И. И. Русская школа теории механизмов и машин, с. 149–156; Орлов С. В. Роль Ф. С. Бредихина в развитии мировой науки, с. 157–185; Блажко С. Н. Астрономия в Московском университете, с. 187–194.) Т. I. Кн. 2. [Физика.] Вып. 92. М., 1946. (Тимирязев А. К. Основоположники физики в России М. В. Ломоносов, А. Г. Столетов, П. Н. Лебедев, с. 3–23; Капцов Н. А. Русские электрики, с. 24–37; Семенченко В. К. Роль периодического закона Д. И. Менделеева в развитии атомной физики, с. 38–45; Конобеевский С. Т. Роль русских исследователей в развитии учения о твердом теле (Федоров, Курнаков, Чернов), с. 46–57; Акулов Н. С. Роль русских физиков в развитии учения о магнетизме, с. 58–62; Ильин Б. В. Проблема молекулярных сил в работах П. Н. Лебедева и Б. Б. Голицына, с. 63–68; Горшков Г. П. Роль Б. Б. Голицына в развитии сейсмологии, с. 69–72.) Т. II. Кн. 1. [Биология.] Вып. 103. М., 1946. (Коштоянц Х. С. Школа русской физиологии и ее значение в развитии мировой физиологии, с. 3–34; Матвеев Б. С. Русская школа морфологов и ее роль в развитии дарвинизма, с. 35–46; Завадовский М. М. Основные этапы в истории экспериментальной биологии (зоологии) в России, с. 47–60; Парамонов А. А. Роль К. А. Тимирязева в развитии дарвинизма, с. 61–68; Некрасов А. Д. Александр Онуфриевич Ковалевский и его значение в мировой науке, с. 69–78; Опарин А. И. Роль русских ученых в развитии современных представлений о химизме дыхания растений, с. 79–84; Алехин В. В. История русской фитоценологии и ее особенности, с. 86–94; Бреславец Л. П. Значение работ русских цитологов (ботаников) в мировой науке, с. 95–104.) Т. II. Кн. 2. [Естествознание.] Вып. 104. М., 1946. (Кадек М. Г. Труды М. В. Ломоносова в области географии, с. 3–16; Барков А. Московская географическая школа, с. 17–23; Орлов Б. П. Юлий Михайлович Шокальский и его роль в развитии русской и мировой науки, с. 24–32; Захаров С. А. В. В. Докучаев – основоположник русской и мировой науки о почвах, с. 33–45; Виленский Д. Г. Влияние русской докучаевской школы почвоведения на развитие мировой картографии почв, с. 46–59; Ремезов Н. П. Влияние работ академика К. К. Гедройца и его школы на развитие генетического почвоведения, с. 60–77; Мазарович А. Н. История геологического изучения Русской платформы, с. 78–88; Бокий Г. Б. Очерк по истории развития кристаллографии в России, с. 89–97; Кузнецов Е. А. К истории русской петрографии: Федоровский метод, его возникновение в России и развитие на родине и за границей, с. 98–103.) Т. III. Кн. 1. [Филология.] Вып. 106. М., 1946. (Обнорский С. П. Итоги научного изучения русского языка, с. 3–21; Виноградов В. В. Русская наука о литературном языке, с. 22–147.) Т. III. Кн. 2. [Филология.] Вып. 107. М., 1946. (Державин Н. С. Вклад русского народа в мировую науку в области славянской филологии, с. 3–24; Петерсон М. Н. Фортунатов и московская лингвистическая школа, с. 25–35; Булаховский Л. А. Потебня – лингвист, с. 36–62; Дмитриев Н. К. Труды русских ученых в области тюркологии, с. 63–70; Миллер Б. В. Труды русских ученых в области иранского языкознания, с. 71–85; Сергиевский М. В. Романо-германская филология в России и СССР, с. 86–98; Крачковский И. Ю. Очерки истории арабистики в России и СССР, с. 99–121; Гудзий Н. К. Мировое значение русской литературы, с. 122–138; Благой Д. Д. Советское литературоведение (новое в изучении русских классиков), с. 139–150; Белецкий А. И. Русская наука о литературах Запада, с. 151–160; Соколов А. Н. А. Н. Веселовский – основоположник исторической поэтики, с. 161–172.)

147

Научная конференция // Московский университет. М., 1944. № 44. 7 декабря. С. 1.

148

Галкин И. С. Научная конференция университета // Там же. М., 1944. № 43. 30 ноября. С. 1.

149

Закрытие научной конференции // Там же. М., 1945. № 1. 1 января. С. 1.

150

Жуков Ю. Н. Указ. соч. С. 274.

151

А. С. Щербаков был младшим братом жены А. А. Жданова Зинаиды Сергеевны, в девичестве Щербаковой, и именно Жданов обеспечил Щербакову выдающуюся карьеру.

152

Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 312.

153

Там же. С. 322.

154

Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина… С. 277.

155

Последовавший вскоре перевод в Москву А. А. Кузнецова еще более ослабил позиции Г. М. Маленкова, что стало причиной сплочения тандема Берия – Маленков в противодействии ленинградцам и привело к известным последствиям.

156

Бондарева Е. Л. А. А. Жданов в борьбе за коммунистическую идейность советской литературы и искусства: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук / БГУ им. В. И. Ленина. Минск, 1953. С. 6.