«Однако журнал “Звезда” еще далеко не полностью удовлетворяет высокие требования читателей. Все еще мало в нем произведений, посвященных послевоенному труду, отражающих жизнь сегодняшнего дня. Подчас некоторые писатели больше обращаются в своих произведениях к прошлому, чем к настоящему. В журнале были опубликованы художественно слабые произведения, в частности пьеса О. Берггольц и Г. Макогоненко “У нас на земле”»[86].
Что же касается автора погромной рецензии, С. Д. Дрейдена, то по причине своей нерусской фамилии он был причислен в 1949 г. к безродным космополитам, «разоблачен», получив во время проработки инфаркт миокарда, изгнан со всех мест работы, а 23 декабря 1949 г. арестован по доносу коллеги по писательскому цеху и приговорен к десяти годам исправительно-трудовых лагерей[87].
«Специалисты» по низкопоклонству: М. К. Азадовский, В. Я. Пропп, Б. М. Эйхенбаум…
10 января «Литературная газета» опубликовала статью литературоведа В. И. Бутусова «“Специалисты” по низкопоклонству», посвященную ученым-фольклористам. Этот ныне забытый автор – характерный представитель мощного пласта советского послевоенного литературоведения, был тесно связан с Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и, как было принято в таких случаях, одновременно трудился на переднем крае советской литературной науки – в ИМЛИ имени Горького[88].
Начинает автор генеалогию «низкопоклонства» от профессора М. К. Азадовского:
«Характер и своеобразие русской литературы нельзя понять, не учитывая ее взаимодействия с устной народной поэзией. Великие русские писатели высоко ценили поэзию народа и пользовались ее сокровищами. Между тем, некоторые ученые “специалисты” рассматривают связь художественной литературы и устной поэзии с ошибочных, ложных позиций.
Известно утверждение М. Азадовского о том, что интерес Пушкина к творчеству русского народа был вызван… влиянием идей, проникающих в Россию с Запада.
Азадовский не один в своих заблуждениях. В сборнике “Песни русских поэтов” (редакция, статьи и комментарии И. Розанова) проф[ессор] Розанов утверждает: “Если сравнить количество песен (Пушкина. – В. Б.), являвшихся подражанием русскому фольклору, с количеством песен, навеянных чужим фольклором, то окажется, что вторых значительно больше”. Следовательно, “русской песенной лирике Пушкин уделял сравнительно мало внимания”.
Путем внешнего арифметического подсчета тем и сюжетов исследователь искажает творческий облик Пушкина, умаляет значение русской народной поэзии для его творчества.
Проф[ессор] В. Пропп в пространной статье “Специфика фольклора” фактически утверждает невозможность изучения народного творчества. Народная поэзия, говорит он, “акт малоизученных форм сознания“. В этой поэзии “поступают так, а не иначе, не потому, что так было в действительности, а потому, что это так представлялось по законам первобытного мышления”. “Это мышление и вся система первобытного мировоззрения должны быть изучены. Иначе ни композиция, ни сюжеты, ни отдельные мотивы не смогут быть поняты”. Так как первобытное мышление, очевидно, кажется профессору непостижимым, то и народное творчество переходит в разряд непознаваемого.
Художественную литературу проф[ессор] Пропп объявляет продуктом “иного”, “высшего сознания”. Таким образом, проф[ессор] Пропп отгораживает ее от народного творчества непреодолимой стеной. Для народной поэзии оказываются неприменимыми методы исследования, принятые для изучения литературы. Художественный опыт поэтического творчества народа изымается из сферы литературоведения»[89].
Затем автор еще раз возвращается к М. К. Азадовскому:
«Возьмем, к примеру, сборник “Фронтовой фольклор”, составленный в 1944 г. В. Крупянской под редакцией и с предисловием М. Азадовского.
В “исследовании”, предпосланном этому сборнику, составитель исходит из тех же антинаучных теорий, по которым поэтическое творчество народа объявляется “переделкой” или “переосмыслением” старого.
В качестве примеров фронтовой песенной лирики составительница сборника приводит образцы “популярнейших песен фронтовой молодежи”, вроде: “За три года в армии вся любовь забудется”, или преподносит “творческую историю” песни о молодом парне, позабытом девушкой.
В качестве “мудрых” народных выражений публикуются: машина системы Рено имеет две скорости: “тпру” и “но” (лошадь); ласкательное прозвище советского ястребка – “Яшка-приписник”. Или: “На бой идти нужно, как к невесте”. Нет нужды приводить все перлы этого сборника, выдаваемые за “фронтовой фольклор”»[90].
86
87
88
Бутусов Виктор Иванович (1913–?) – литературовед и журналист, окончил Литературный институт имени А. М. Горького, получив специальность учителя русского языка и литературы средней школы. С сентября 1939 г. – оперативный сотрудник НКВД в Москве, затем в Белостоке; в 1941–1945 гг. – в действующей армии в качестве оперативного сотрудника НКВД – НКГБ; в мае 1942 г. вступил в ряды ВКП(б); в 1944 г. был ранен, награжден орденом Боевого Красного Знамени. Демобилизован в 1945 г. по ранению в звании майора (Личное дело – АРАН. Ф. 411 (Управление кадров АН СССР). Оп. 39. Д. 227. Л. 1–5). С декабря 1945 г. по декабрь 1948 г. – аспирант филологического факультета МГУ, 19 октября 1949 г. защитил в МГУ кандидатскую диссертацию на тему «Народное творчество в художественной практике А. С. Пушкина: (Опыт исследования)». Однако его пушкиноведческие работы не находили должного признания: рецензия В. Бутусова на прекращенное в 1949 г. собрание сочинений А. С. Пушкина (
Бутусова-рецензента лета 1952 г. характеризует в своих воспоминаниях Генрих Натанович Эльштейн-Горчаков: «…Я переписал свою тетрадь и, приложив небольшое жизнеописание, отправил заказным письмом в ЦК ВКП(б). Ученый муж из института Мировой литературы, некий Бутусов, в своем отзыве и в заметках на полях одарил меня целым букетом: “откровенный формализм”, “этак рассуждает буржуазный либерал”, “безбожно путает и прикрывается марксистскими фразами”, “сознательно проводит идеи субъективного идеализма”, не понимает этот “ман”, и, наконец, необходимая точка – “космополитизм”» (цит. по кн.:
89