Тем не менее, в этом докапиталистическом историческом периоде, о котором мы говорим тут в очень общих чертах, по всей видимости, существовал один господствующий идеологический аппарат государства: церковь, которая концентрировала в себе функции не только религиозные, но также школьные и большую часть информационных и “культурных”. И ведь не случайно, что вся идеологическая борьба с XVI по XVIII век, то есть начиная с первых потрясений Реформации, концентрировалась в антиклерикальной и антирелигиозной борьбе. Это произошло как раз в связи с господствующей позицией религиозного идеологического аппарата государства.
Французская революция прежде всего имела своей целью не только передачу государственной власти от феодальной аристократии в руки торгово-капиталистической буржуазии, то есть частичное разрушение старого репрессивного государственного аппарата и его замену на новый (например возникновение народной национальной армии), но и разрушение главного идеологического аппарата государства – церкви. Вот почему возникает система назначения духовенства светскими лицами, происходит конфискация церковных владений и создаются новые идеологические аппараты государства, призванные подорвать господствующую роль религиозного идеологического аппарата.
Естественно, не все прошло гладко, о чем свидетельствуют Конкордат, Реставрация и длительная классовая борьба между землевладельческой аристократией и промышленной буржуазией в XIX веке за установление гегемонии последней в тех функциях, которые раньше выполняла церковь: речь прежде всего о школе. Можно сказать, что буржуазия опиралась на новый политический, демократически-парламентский идеологический аппарат государства, зародившийся в первые годы Французской революции, который затем, в результате ожесточенной борьбы, в 1848 году был восстановлен на несколько месяцев, а позднее еще на десяток лет во время падения Второй империи. Этот аппарат был призван бороться против церкви, чтобы отнять у нее идеологические функции, короче говоря, чтобы обеспечить не только политическую гегемонию правящих классов, но и гегемонию идеологическую, необходимую для воспроизводства капиталистических производственных отношений.
Поэтому мы рискнем выдвинуть следующий тезис. Мы полагаем, что идеологическим аппаратом государства, занявшим господствующие позиции в зрелых капиталистических общественно-экономических формациях в результате ожесточенной политической и идеологической классовой борьбы против старого господствующего идеологического аппарата государства, является школьный идеологический аппарат.
Этот тезис может показаться парадоксальным, ведь всем кажется (в том идеологическом представлении, которое буржуазия стремилась дать самой себе и эксплуатируемым классам), что господствующий в капиталистической общественно-экономической формации идеологический аппарат государства – не школа, а политический идеологический аппарат государства, то есть режим парламентской демократии с его всеобщим избирательным правом и партийной борьбой.
Тем не менее, даже недавняя история показывает, что буржуазия очень хорошо умела приспосабливаться к различным политическим идеологическим аппаратам государства в условиях парламентской демократии. Приведем примеры из французской истории: Первая и Вторая империи, конституционная монархия (Людовик XVIII, Карл X), парламентская монархия (Луи Филипп), президентская демократия (де Голль). В Англии это видно еще лучше. Английская революция была особенно “успешной” с точки зрения буржуазии, потому что, в отличие от Франции, где буржуазия из-за глупости мелкого дворянства вынуждена была прийти к власти “революционным путем”, то есть с помощью крестьянства и простолюдинов, что ей весьма дорого обошлось, английская буржуазия сумела “заключить союз” с аристократией и “поделить” с ней государственную власть и использование государственного аппарата на очень длительное время (полный лад между всеми людьми доброй воли господствующих классов!). В Германии все было еще удивительнее, потому что империалистическая буржуазия с шумом ворвалась в историю в форме того политического идеологического аппарата государства, в котором императорские юнкера (символ Бисмарка) с их армией и полицией служили ей щитом, “пережившим” Веймарскую республику и, в конце концов, обратившимся к нацизму.