Официальных данных о национальном составе оппозиции не имеется. Можно оценить, что среди участников оппозиции, обращавшихся к XV съезду, насчитывалось не более 30% евреев. По данным Чилиги, находившегося в Верхне-Уральском изоляторе в начале 30-х годов, троцкисты действительно были молодыми еврейскими интеллигентами и техниками «мелкобуржуазного» происхождения из еврейских районов Украины и Белоруссии, причем особую тенденцию превращаться в троцкистов имели бывшие левые бундовцы. В то время как правая оппозиция была чисто русской, 43% коммунистов, находившихся в этом изоляторе, были евреями, а 27% — кавказцами.
Но население воспринимало национальный состав оппозиции как еврейский par excellence. Об этом, в частности, свидетельствует записка, поданная Ларину в августе 1928 г.: «Почему партийная оппозиция на 76% состояла из евреев?»
С самого выдвижения лозунга «социализм в одной стране» Сталин стал подогревать страсти против Троцкого, Зиновьева и Каменева как против евреев. Делал он это либо иносказательно, либо с помощью различных искусных интриг, используя для этого доверенных лиц, которые вряд ли всегда осознавали, что именно они делают»[20].
Уже выдвигая свой лозунг в декабре 1924 г., Сталин сразу же намекает на презрение Троцкого к русскому народу. «Неверие в силы и способности российского пролетариата — такова подпочва теории перманентной революции». Тот же мотив мы находим у близкого к Сталину Кирова: «Оппозиция обвиняет нас в том, что мы с вами настоящая кацапня, дальше того, что есть в нашей стране, мы ничего не видим, что мировая революция и все прочее, этому-де мы с вами не верим, мы узкие националисты, ограниченные люди. А вот Троцкий и Зиновьев — это настоящие интернационалисты».
Самое раннее указание на использование антисемитизма в борьбе против оппозиции датируется 4 марта 1926 г., когда Троцкий во время заседания Политбюро послал Бухарину записку, жалуясь на то, что среди рабочих Москвы открыто говорят: «Жиды бунтуют!» К тому времени Троцкий будто бы получил сотни писем на эту тему. Об оппозиции, в частности, говорилось как о группе «неудовлетворенных еврейских интеллигентов». Наивный Бухарин ответил ему, что это возможно лишь в исключительных случаях. Тогда Троцкий послал ему еще записку, сославшись на обувную фабрику «Скороход». Бухарин захотел было пойти туда для проверки, но Сталин ему это отсоветовал... Троцкий попытался вынести вопрос об антисемитизме на заседание Политбюро, но его никто не поддержал.
Было даже сделано официальное заявление, что партия борется против Троцкого, Зиновьева, Каменева не как против евреев, а как против оппозиционеров, что было фактическим напоминанием того, что все они евреи.
Утверждают, что Сталин пытался противопоставить еврейскую часть оппозиции русской. Одним из главных помощников Сталина в такого рода интригах, кажется, оказывается Угланов, старый враг Зиновьева. Имеется несколько указаний на то, как Угланов с согласия Сталина прямо подогревал национальные страсти в борьбе с оппозицией. Быть может, и упоминавшаяся лекция Ключникова, отчет о которой был дан в московской печати, была разрешена с этой целью. В той же печати публиковались карикатуры, где подчеркивались национальные черты облика Троцкого и Зиновьева.
Сам Угланов официально осуждал антисемитизм, что, например, видно из его речи на пленуме МК в марте 1927 г.. Его осуждение заметно мягче других выступлений такого же рода в то время. Но и он признал, что антисемитизм есть и среди пролетариата и даже захватывает отдельных коммунистов. Обращает внимание и то, что он утверждал, что МК РКП(б) начал борьбу против антисемитизма еще в 1925 г. По-видимому, это означает, что именно в этот период антисемитизм стал использоваться против оппозиции.
Странно, что Троцкий утверждал даже в конце 30-х годов, что позиция Сталина ограничивалась по отношению к антисемитизму лишь дружественным нейтралитетом. Но Троцкий стал говорить об антисемитизме вслух лишь в 1937 году. То, что раньше он об этом молчал, а также то, что и позднее он старался смягчить намерения Сталина, объясняется просто: Троцкий до конца жизни опасался придавать конфликту со Сталиным национальный оттенок, ибо, во-первых, хорошо понимал, как и Зиновьев, что в этом случае его шансы на успех еще более понизятся, а во-вторых, для него признание антисемитизма в партии означало бы признание беспомощности коммунистической идеологии и отсутствия классового характера партии.
20
Джоел Кармайкл замечает по этому поводу, что еврейское происхождение Троцкого и Зиновьева позволило официальным пропагандистам намекать, что не случайно Сталину противостояли евреи, ибо тем самым получалось, что Сталин был как бы истинно русским, а остальные — врагами. (Carmichael, p. 336).