Как Троцкий, так и Зиновьев усматривали антисемитизм в термидорианских элементах новой буржуазии. Они не хотели предположить или боялись признаться себе в том, что антисемитизм взят уже на вооружение Сталиным, опиравшимся в этом на широкую реакцию на демографические сдвиги[21]. Такова же была позиция Бухарина, Томского и других временных попутчиков Сталина в период с 1925 по 1927 год. Бухарин даже дал классовый анализ антисемитизма, не замечая того, что оправдывает его использование Сталиным.
Бухаринская теория заключалась в том, чтобы исключить всякую возможность поиска причин враждебности к евреям в самой структуре тогдашней политической системы. Он старался свести все это лишь к проблеме еврейских нэпманов, возбуждающих к себе классовую ненависть трудящихся, которые не могут, к сожалению, отделить эту ненависть от национальной. Бухарин все же указал на демографические сдвиги как на источник антисемитизма. «Еврейская мелкая буржуазия, — сказал он в январе 1927 г., — заняла позиции мелкой и средней русской буржуазии». То же самое, по словам Бухарина, произошло с еврейской интеллигенцией. «В центральных городах сосредоточены еврейская буржуазия и еврейская интеллигенция, переселившаяся из западных губерний и из южных городов». Вместе с тем Бухарин счел нужным указать и на то, что «у нас даже в партии нередко проявляется антисемитизм».
Точка зрения Бухарина получает дальнейшее развитие в речи видного партийного работника К. Баумана, где оправдание антисемитизма было еще более усилено. Утверждая, что антисемитизм порожден будто бы лишь нэпом, Бауман, по существу, оправдывает его, говоря, что «враждебность рабочих масс к буржуазии облекается под влиянием мелкобуржуазной идеологии в антисемитскую оболочку». Бауман отмечает вредность национальной окраски классовой вражды. Он, как и Бухарин, отмечает, что антисемитизм проникает в среду комсомольцев и пионеров, и признает покровительственное отношение к нему. Бухарин и Бауман идут дальше Ларина, который говорил, что в дополнение к традиционному «крестьянскому» антисемитизму в последнее время добавились новые элементы: недовольство нэповской буржуазией, недовольство большим количеством евреев-служащих, недовольство резким увеличением еврейского населения в городах. У Бухарина и Баумана антисемитизм выглядит более оправданным.
Любопытно, как Сталин ловко пользовался позицией Бухарина, Баумана или Ларина. Те объясняли антисемитизм классовой враждой рабочих масс к еврейской мелкой и средней буржуазии, хотя и указывали на вредность национальной окраски классовой вражды. Но оппозиция, по словам Сталина, да и того же Бухарина, представляла т. н. мелкобуржуазный уклон в партии. Стало быть, национальная враждебность к еврейским лидерам оппозиции могла трактоваться как проявление той же классовой вражды рабочих масс с предосудительной, но терпимой национальной окраской.
Бухарин вряд ли даже думал о том, как используется его позиция.
Национализация борьбы с оппозицией существенно усиливала политическую базу власти Сталина и стимулировала его в дальнейшей опоре на национал-большевизм.
В секретном отчете Смоленского обкома партии за 1926 г. сообщается о типичном отношении крестьян к оппозиции. «Стоило только нашему доброму хозяину Владимиру Ильичу умереть, — говорили крестьяне, — как наши комиссары сразу начали между собой драку, и только от того евреи очень размножились, а наши русские не хотят им дать дорогу».
Один рабочий в Брянске говорил, что «Троцкий хотел взять верх в стране и посадить на все важные посты евреев. Вот почему они и борются против ЦК партии».
Сельская партячейка в селе Сохондо Забайкальской области приняла решение, в котором говорилось, что «Троцкий не мог быть коммунистом, что сама его национальность указывает на то, что ему нужна спекуляция», а про Зиновьева и Каменева говорилось, что они выступили против русского духа.
В 1926 г. из СССР бежал начальник железнодорожных войск ОГПУ Обухов. За границей он заявил, что с 1921 г. стал чувствовать себя марионеткой еврейского ЦК. По его словам, «среди русских коммунистов проявляется все большая ненависть к евреям... Оппозиция не встречает сочувствия у населения, хотя она против существующего режима исключительно потому, что во главе ее стоят опять-таки евреи».
21
Можно согласиться с существенной оговоркой с утверждением Уильяма Корея (Когеу), что до великих чисток партия и государственное руководство избегали использования политического антисемитизма (р. 66). Однако его использовал Сталин. В подтверждение своего утверждения Корей приводит интервью Сталина 1931 г., осуждающее антисемитизм, которое, между прочим, не было сразу опубликовано в СССР. Это не является убедительным аргументом.