Вольский и Русин были примерно одного возраста и, можно сказать, почти вместе создавали «движение патриотов» в 2028 году. Иван не имел высоких руководящих должностей в движении, но при этом был одним из главных советчиков Виталия по многим вопросам, его правой рукой.
Слушая звуки метро в полном людей вагоне, Вольский вспомнил, как за неделю до выборов, вечером, уставшие и измотанные предвыборной кампанией Русина, два приятеля в небольшом и душном кабинете Виталия обсуждали никчемность многих кандидатов.
– Запад не простит России унизительного поражения в случае с Украиной. Он затаился и приготовился отомстить. И поводом для этого он изберет предстоящие президентские выборы. В 2024 году Запад не рискнул бы что-либо предпринимать, ибо слишком велико было влияние нашей правящей партии после победы над Украиной, – заявил Русин своему другу. – Сейчас, через семь лет, ситуация немного иная. Народ устал от послевоенного перенапряжения, ему хочется расслабиться и поверить, что эпоха жесткого противостояния с США и Евросоюзом завершилась. Я готов поспорить, что это Запад подготовил к выборам своего кандидата Лгунова. Его программа не вызывает раздражения у населения, но в то же время в ней содержатся либеральные идеи, – продолжал анализировать в тот день Виталий.
Вольскому пришлось уйти от своих размышлений, ведь в вагоне метро объявили, что следующая остановка – «Проспект Вернадского». Иван уступил место какому-то пенсионеру, вышел на следующей остановке и побежал к университету.
Весь день Ивану приходилось вести открытые уроки, посвященные политологии, и юноша был измотан до предела. Суббота, а он, вместо того чтобы отдыхать, «развлекает» людей. Но юношу успокаивал и мотивировал одновременно один факт: завтра – воскресенье, а значит, первые выборы в жизни Вольского.
Вольский пришел в свою съемную двухкомнатную квартиру. В помещении пахло минимализмом, ощущалась пустота, в глаза бросались лишь телевизор, диван, полупустой шкаф и кухня. Единственным украшением помещения был античный бюст одного из римских императоров на подставке, который стоял на одинокой полке. Данное «мини-произведение искусства» Вольскому удалось выиграть в одном историческом конкурсе.
После небольшого ужина в виде салата, который Иван сообразил за десять минут, юноша упал на кровать от переутомления.
На следующий день Вольский проснулся только под обед. Успев выпить чашку кофе и закусить все это дело тостом, он пошел в свой избирательный участок, который находился в пятнадцати минутах ходьбы. По дороге юноша размышлял о будущем страны. Вольский не понимал, зачем идет голосовать, ведь его кандидат все равно не победит. Но, по его мнению, народ, какого кандидата бы ни избрал, должен сделать правильный для себя выбор. Большинство не может совершить ошибку – такой теории придерживался Иван. Вдруг он неожиданно подумал: что будет, если победит Лгунов? Он понимал, что либерал все уничтожит, но настолько ли критичен будет его приход к власти? Успеет ли он разрушить страну за 6 лет?
«Возможно, но эти изменения не опасны, не будет конца света, – успокаивал себя Иван. – Мы же демократическая страна, как-никак! Господи, о чем это я!» – вздрогнул аспирант, не понимая, почему в его голову лезут столь неприятные мысли. Вольский не заметил, как пришел к своему избирательному участку.
После недолгой процедуры регистрации Иван нервно взял ручку своей потной рукой и поставил крестик под «номером пять» – Виталий Русин, «Патриотическое движение России». Вольский обратил внимание на девиз, написанный рядом с фотографией лидера движения.
Они, когда-то очень давно, еще будучи студентами второго курса, придумали его вместе с Русиным. Он гласил: «Население становится народом, только когда сплачивается и становится единым!»
«Единый народ…» – подумал Иван. О каком едином народе может идти речь, если у власти будет либерал!
Вольский кинул свой бланк в урну, впервые почувствовав себя по-настоящему взрослым человеком. В прозрачном контейнере он невольно заметил полуоткрытый лист и галочку около позиции «номер два»: «За Никиту Лгунова». Иван снова вздрогнул, почувствовав какое-то тревожное ощущение: он не понимал, что за навязчивые и одновременно бредовые мысли начали преследовать его.
Придя к себе домой, Иван продолжил думать на столь необычную для него тему, которая засела у него глубоко в голове и не хотела вылезать. Вот придет к власти либерал. Мы что, будем жить, как в Европе? Или будем жить, как Европа? Это два разных вопроса. В России у нас есть стереотип, что жить, как в Европе, это значит жить хорошо, ни в чем себе не отказывая. А жить, как Европа, означает полностью «убить» последние традиционные ценности и стать толерантными. Первый вопрос сугубо риторический. В Европе живется не лучше, что постоянно подтверждал Жан Берже, тот самый французский друг Вольского, который постоянно хотел переехать в Россию. А второму, скорее всего, быть. За размышлениями Иван заснул.