Боярская республика в принципе не могла поставить целей формирования большого единого русского государства. Интересы бояр были, прежде всего, частными или в крайнем случае групповыми. Сверхбогатый боярский «демократический» Новгород не смог противопоставить самодержавной Москве никакой альтернативной идеологии и цели, соразмерных вызову истории и устремлениям народа.
У новгородской элиты просто не было стратегической альтернативы московским целям создания единого государства и возрождения целостной Руси. Она не могла планировать имперское развитие. Единственная альтернатива – подчинение Литве, но для большинства новгородцев и половины новгородской элиты это было неприемлемо. Они осознавали себя русскими и православными. Население Новгорода в значительной степени разделяло устремление Москвы к единому большому государству, однако значительная часть новгородской элиты искала защиту своей власти как раз у врагов.
Такая ситуация хорошо нам знакома по современной истории постсоветского пространства, то же самое происходило и во время Смуты начала XVII столетия, в разрыве между династиями Рюриковичей и Романовых. Наличие промосковской и прозападной партий вовсе не изобретение нашего времени. Под лозунгом независимости отпавших земель всегда устанавливается предельно жёсткая вассальная зависимость от противников и цивилизационных конкурентов России. Элиты делают это в обмен на сохранение частичной власти над своим «уделом» (феодальная модель власти) и с обязательством наносить максимальный ущерб интересам нашей страны. Сегодня значительная часть постсоветского пространства находится в ситуации одного типа с Новгородом XV века.
В 1471 году антимосковская (она же пролитовская) партия, возглавляемая вдовой посадника Марфой Борецкой, пошла на заключение договора с королём польским и великим князем литовским Казимиром IV. Москва отреагировала немедленно – начался военный поход на Новгород, который возглавил сам великий князь. 14 июля московские полки разгромили новгородское ополчение на реке Шелонь. Эти военные операции и осада самого Новгорода привели к тому, что в городе взяла верх уже промосковская партия (вот так демократии обычно и воюют). Под её давлением новгородская элита пошла на заключение с Иваном III Коростынского мира, по которому помимо выплаты огромной контрибуции и территориальных уступок Новгород брал на себя обязательство не заключать с Литвой никаких договоров.
Интересны условия: Новгород сохраняет реальное самоуправление в обмен на отказ от сотрудничества с другим государством. Жаль, что такой нормы и таких требований по отношению к Украине и Беларуси не было записано в Беловежском соглашении в конце XX века. А тогда Новгород сохранил почти все атрибуты самостоятельности, за исключением судебной сферы: здесь часть полномочий перешла к великому князю.
Может быть, новгородское боярство и думало, что защищает свою исконную правду, однако, защищая её, обращалось к Литве, к чужой вере, к чужой власти. Если бы победила литовская партия, новгородцы довольно быстро перестали бы быть русскими и совсем быстро перестали бы быть православными.
Всего через несколько лет, в 1477 году, часть новгородского боярства попыталась превратить судебную власть Москвы в пустую формальность. В ответ Иван Великий потребовал упразднения институтов посадничества и веча. Новгород, находящийся в осаде объединённых сил Москвы, Твери и Пскова, капитулировал в январе 1478 года. Вече было отменено, властные функции переданы наместникам великого князя, вечевой колокол и архив перевезены в Москву. Были проведены расправы (то есть суды) над лидерами пролитовской партии, конфискованы огромные массивы земель, принадлежащих церкви и боярам. Иван сумел резко уменьшить влияние и возможности новгородского архиепископа, который для политической жизни республики всегда был важной фигурой.