А жалко, что волка пришлось пристрелить. От него было чему учиться. Но, не зря говорят: сколько волка не корми, все равно в лес смотрит. И когда в очередной раз тяпнул его, хозяина, за ногу - подписал себе окончательный приговор. Для начала траванули газом из баллончика, затем завернули в тряпку, вывезли за город и сонным застрелили. Жалко. Хотя - закон природы, он оказался слабее.
Для истребленiя волковъ годны всъ средства: порохъ и свинецъ, точно такъ какъ и коварно отравленная приманка, силки и ловушки и даже простая дубина. Большинство волковъ умираютъ отъ стрихнина. Когда зимой пищи волкамъ не хватаетъ, то приготовляютъ отравленную приманку. Съ убитой или околъвшей овцы снимаютъ осторожно шкуру, дълают надръзы въ мясе и туда всыпаютъ ядъ, затъмъ шкура опять напяливается и эту овцу кидаютъ на тропинку, по которой обыкновенно ходятъ волки. Ни один волкъ не наъдается досыта этимъ отравленнымъ животным, такъ какъ онъ скоро чувствуетъ дъйствие яда и немного спустя околъваетъ. Этот способъ отравленiя волковъ даетъ наилучшiй результатъ.
Кошенов отложил книгу, посмотрел на настенные часы и свистнул. Опаздывал на сессию маслихата, где опять собираются рассматривать вопрос о торговле наркотиками и заслушивать полицейское руководство. Ну, наркота, так наркота. Можно и выступить, заклеймить, так сказать, позором. А если разобраться - что наркота? Обычный отсев слабых. Ну, не от наркотиков сдохли бы, так от простуды, от алкоголизма, от свинки, что ли... Какая разница! Слабый, он и есть слабый!
Он заправил сорочку в брюки, застегнул молнию и затянул ремень. Уверенно справился с галстуком, накинул куртку и бегом, бегом - в гараж.
Когда вошел в зал заседаний и сел на ближайшее кресло, начальник штаба полиции заканчивал выступление. А председательствующий в президиуме, увидев Кошенова, глазами показал, чтоб готовился. Когда дали слово, Кошенов вышел к трибуне, прочистил горло, разложил листочки с записями и постучал ногтем по микрофону.
--Господа! Наша депутатская комиссия имеет определенные успехи в борьбе с постыдным явлением - наркоманией. В свете требований, выдвигаемых президентом страны, мы провели мониторинг школ и высших учебных заведений на вопрос потребления наркотиков молодежью. Дело, конечно, складывается не лучшим образом, но нас радует факт, что наша область не является первой в этом позорном ряду.
Кошенов глянул в зал. Присутствующие переговаривались, откровенно зевали, наблюдали в окно за работой экскаватора, который натужно копал яму в связи с протечкой водопроводной трубы прямо у окон маслихата. Иногда он замолкал, и в зале становилось тихо, а потом вновь напрягался, выпуская черный дым из глушителя. Кошенов подвинул ближе микрофон и повысил голос, так как плохо слышал самого себя.
--А если брать такие страны как Польша, и особенно Голландия - то мы далеко отстаем. Менталитет нашего народа не позволяет, и не позволит широко распространиться наркомании. Сама сущность этого явления чужда нашему народу. Однако я должен отметить: молодежь развращена и распущена. В одной школе мы наткнулись на учеников, курящих в туалете анашу. В другой - на пришкольной территории валялись шприцы и ампулы от морфина. Директорам школ объявлены выговоры, а надо с работы снимать!
Али Кошенович гневно выкинул руку вперед и погрозил кому-то пальцем. Затем еще несколько минут приводил факты, совестил руководство и наконец отправился на место. Председательствующий вяло вызвал следующего оратора.
26
Где-то в темноте струилась вода из трубы, тонким слоем заливая пол в помещении и стекая в подвал. Человек с бульканьем и чавканьем передвинул ноги по жидкой грязи, по воде и остановился, замер у разбитого проема дверей.
Ночь выдалась тихая, темная, только далеко, возле ворот, светились желтым окна в сторожке и чуть слышались переговоры охранников. За бетонным забором, на огромной территории бывшего стройтреста, брошены еще с советских времен немыслимых размеров трубы, ржавые стальные конструкции неизвестного назначения, гигантские балки, останки кабин кразов и мазов, поразрушенные строения, ангары с изодранной обшивкой, прогнившие емкости для извести и много всякой всячины великанских объемов.
Человек выбрался из развалин и пригибаясь, от ангара к ангару, пробежал полсотни метров по развороченной территории. Остановился, прислушался, всматриваясь в темноту, пробежал ещё немного. Очень хотелось закурить, вынул пачку сигарет, подумал, и положил назад. Он крался вперед, к огромному складу, виднеющемуся в отдалении. Двое охранников, делая обход, прошли неподалеку, почти рядом.
--Черт! Ну и темень сегодня! Свети влево, Костя. Ага, сюда. Видишь? Следы!
--Ну и что? Мало тут следов?
--Не-е... Эти, вон, влажные. Свежие.
--Свежие? Хм... Не вижу, что свежие. Обыкновенные. Показалось тебе.
--Да вот же! Дай фонарь! Видишь? Мокрые ещё, грязь внутри?
Он пригнулся и пощупал грязь, перетирая её пальцами.
--Дождик вечером моросил, вот и грязь.
--Может, и дождик... Но вокруг-то сухо?
--Да ладно, Пинкертон. Если бы дождя не было...Хотя, давай глянем вокруг на всякий случай.
Они вытащили пистолеты и углубились в дебри металлоконструкций, покружили, пошли назад. Человек затаился за вентиляционным кожухом.
--Говорил - показалось? А ты, свежие, свежие...- ворчали в темноте.
--Мне - что? Ты, Костя, сам начальник. Я ведь лучше хотел.
--Молодец, молодец. Хвалю. Отмечу твое рвение.
Люди отдалялись, разговор утихал. Мужчина некоторое время переждал, сделал перебежку в десяток шагов, опять переждал, осмотрелся - опять перебежка в десяток шагов. Так добрался до интересующего объекта. Но подходить вплотную опасно - склад освещался прожекторами, лучи слепили со сторожки и с высоковольтных опор. Находясь в тени, на расстоянии, мужчина продвигался вдоль стен, высматривая лазейку, и ничего не находил, все было тщательно заварено, заложено, забетонировано. На углу - приделана пожарная лестница, обрезанная, правда, от земли метров на пять-семь выше, и на эту сторону лучи не падали.