Закладывая уши, самолет несся к земле, выли женщины и дети, отвратительно воняло, чем? Чем воняло? Чем!? Наглая, улыбающаяся рожа! Уйди!
--Нуреке! - позвал Козыбаева помощник. - Вас к телефону просят.
--К телефону? - он часто дышал, на лбу, на груди, пробились капельки пота, сзади взмокла рубашка и противно липла к спине. Он взял протянутую трубку.-Козыбаев! Слушаю! Тьфу ты! - раздраженно бросил, платком вытирая пот. - Связь прервалась!
Поднялся, за ним поднялись все. Взял под локоть Мурку и поблагодарил за угощение.
--Вы, Клеопатра Алексеевна, пройдемте со мной в машину. - он сделал повелительный жест остальным, в том числе шоферу, чтобы отстали.
Загрузились на заднее сидение, Козыбаев откинул голову на спинку и подождал, пока устроится гостья. Окна закрыты, сквозь тонированное стекло видно было, как сопровождающие топтались у входа в кафе. Аким сосредоточился.
--Клеопатра Алексеевна... Я могу вам доверять?
Она подняла глаза, накрашенные веки перестали мигать.
--Конечно.
--Вот. А этим - не верю! - ткнул пальцем на улицу. - Продадут, знаю, продадут! - почесал висок и помассажировал глаза. - Хотел, с просьбой к вам.
Она несколько напряглась. Опять деньги кончились? Старая песня! Иначе зачем уединяться? Ну, это нахальство!
--С просьбой? Пожалуйста...
--Вопрос, знаете, такой неожиданный. Конфиденциальный.
--Все останется между нами. - успокоила она Козыбаева, догадываясь, о чем пойдет речь.
--Дело вот в чем. - Козыбаев помялся, но продолжил. - Есть в городе газетки паршивые... Сладу с ними нет. Законным путем, через суд к ним не подкопаешься. Они должны понять, кто здесь хозяин, а - не понимают. Особенно старается одна бульварная газетенка... В каждом номере - критика акима, акимата, это им не так, другое не эдак. Главный редактор давно нарывается, давно. - Козыбаев грустно вздохнул. - Я, конечно, найду причину, чтобы их прикрыть, это прежние акимы терпели и в демократию играли. Их поливали грязью, а они отмалчивались. Я - не буду.
--Пишут неправду? - поинтересовалась Мурка, заинтригованная неожиданным поворотом беседы, обрадованная, что разговор пойдет не о деньгах.
--Причем тут правда? - возмутился Козыбаев. - Их вообще надо заткнуть! Всех! Но ведь поднимется международный вой? Свои будут молчать - скручу гадов! А вот там, за бугром... Там ведь не понимают, что материалы в основном заказные, идет сплошной компромат. И не только на меня. Все статейки продажные!
--Можно закурить? - спросила Мурка, и не дожидаясь ответа полезла за сигаретами.
--Можно конечно, да.
Прикурила и протянула пачку Козыбаеву, он отказался.
--Я вот, плохо понимаю, когда говорят: статья заказная, купленная, проданная и так далее. Самое главное: факты соответствуют действительности, или нет? А заказная статья, не заказная - какая разница? В конце концов, если факты действительности соответствуют - пусть журналюги подзаработают. сказала Мурка и спохватилась. - Но, это рассуждения. Разговор вообще. А в принципе я с вами согласна.
--Так вот. Дело деликатное. Сами понимаете, доверить полицейским или даже своим - не могу. Выболтают. А нужно этого главного редактора проучить.
Мурка с наслаждением затянулась и выпустила дым, разгоняя его рукой.
--Что вы имеете в виду?
--Для первого раза оставить живым. Может быть, даже калекой.
--Действительно, деликатное дело. Но почему вы решили обратиться ко мне? Я предприниматель. Бизнесмен.
--Э-э! Бросьте! - досадливо воскликнул Козыбаев. - К чему эти штучки? Предприниматель, бизнесмен! Если нужно заплатить, я заплачу! - Похоже, он был сильно раздражен. - Беретесь? Нет?
Положение оказалось безвыходным. С одной стороны: зачем ей кровь какого-то писаки? Что он ей сделал? Тем более, что и сама пользовалась черным пиаром на выборах Кошенова, да и не только. Что здесь предосудительного? Если Турбай и такие как он расстегивают ширинку, не думая о последствиях - их проблемы. Но ведь для прессы - это факт! Любой редактор не дурак заработать очки, раз имеются неопровержимые доказательства, а тем более, если за это платят. Наказывать их надо за вранье, а не за пиар. А они чаще всего не врут, кому охота таскаться по судам? Но с другой стороны попробуй откажись от такого поручения! Да еще сделанного в доверительном тоне. Это значит - стать свидетелем его задумок. А что такое лишний свидетель - Мурка хорошо знала! Конечно, если бы что-то серьезное - она б за себя постояла, весь этот паршивый акимат во главе с героем можно кровью умыть! Но ссориться сейчас из-за ничтожного газетчика не имело смысла.
--Я помогу вам. - сказала она, толкая окурок в выдвижную пепельницу.
--Но пусть пока останется живым! Бить не до смерти! - заблестели глаза Козыбаева. - Парень не глупый, поймет. А нет ... Нет - тогда за его жизнь я не дам и тиына.
--Нуреке. - как бы в задумчивости сказала Мурка. - Раз уж мы с вами откровенно... Вы знаете, что я положила глаз на завод, м-м-м, назовем его объект икс. Мои люди внедряются туда и ведут работу. Очень не просто сломить сопротивление иностранцев.
--Я понял, о чем речь. Все разводки идут на уровне правительства.
--Знаю. Но можно, например, найти нарушения с налогами. С невыплатой заработной платы. Мне ли вас учить? Вы со своей стороны могли бы подсуетиться, а с правительством - с правительством, наши проблемы. Ведь нужно поддержать отечественных бизнесменов? С тех пор, как криминальные деньги предложили вернуть в Казахстан - многие поверили в проводимую политику. Когда сам министр госдоходов публично признался, что тоже вернул личные средства на родину, в наших кругах сообразили: началось новое веяние. Отечественный бизнес предпочтительнее иностранного. Сейчас с вашей стороны нужна лишь активная пропаганда нашей фирмы, которая обязуется к тому же выплатить долги по заработной плате за прежние годы. Конечно, услугу мы оценим. А?
--Если коротко - договорились. К этому вопросу вернемся позже и подробнее, здесь есть над чем размыслить. Ну, раз моя просьба принята - не смею задерживать. Мой кабинет к вашим услугам.
Они распрощались и разъехались, прихватив каждый своих людей.
Цаца в это время, раскрутив проститутку, "жарил" её за три сотни тенге в снятом до вечера дешевом гостиничном номере.
31
С тех пор, как Юля с Греком переехали в его квартиру, она только и делала, что переставляла мебель с места на место, разбирала коробки, словом, боролась за пространство. Мебель - совершенно разных стилей и вкусов, размеров и расцветок, и нужно было приложить голову, чтобы все это хозяйство соединить в единый ансамбль. Домработница тётя Валя, которую Юля выбирала по газетным объявлениям, была женщиной пятидесяти лет, с чертами лица, напоминающими рыбу сазан - с утра до вечера пылесосила, терла тряпками полировку, вылизывала полы, готовила обеды и ужины. Иногда, как вот сейчас, тетя Валя готовила в турке черный кофе, разливала по чашечкам, с хозяйкой на пару отхлебывали его глоточками. Затем чашечки с остатками кофе наклоняли на себя, затем от себя, переворачивали, и когда те остывали - домработница гадала.