— Ну, поделитесь.
— Во первых, вину признал парень-экспедитор. Во время загрузки контейнеров баритом — кто-то, а может, и он сам, закинул в полипропиленовые мешки героин. Рабочие могли ничего не знать, потому что, технически это выполнить легко. Во вторых — откуда появились гаишники? Они что, охраняли караван? На каком основании? Фирма договора с ними не заключала. Дальше. Почему застрелился их начальник? Полковник Турбай? С какой стати? Не потому ли, что накрылось мероприятие по транспортировке наркотиков, погибли подчиненные, и за все придется отвечать? Не видите связь?
— Хотите сказать, экспедитор был связан с наркодельцами, и вы ничего не знали?
— Конечно. Ничего. Возможен такой вариант: наркодельцы — сами гаишники, в сговоре с экспедитором.
— Возможен. Мы допросили ваших сотрудников, и шоферов. Кстати, а почему вы сегодня без юриста?
— Потому что, дело ясное, вы и сами понимаете. А шофера… Что шофера? Им грузи — они везут. За груз отвечает экспедитор.
— Понимаю, понимаю. Между прочим, Турбай оставил предсмертную записку о том, что виноват в гибели подчиненных.
— Вот как? Интересно… И-и, что он еще написал?
— И все.
— Так коротко?
— Да, так коротко.
— Ну, тогда и объясняется ситуация с наркотиками! — Мурка оживилась, повеселела. — Я и предполагала! ГАИ криминализирована до предела!
— Может, все именно так, как вы рассказываете. Кроме малюсенького момента. Экспедитор не мог полтонны наркотиков погрузить один и незаметно. Согласитесь? Тяжеловато.
— Да. Но это можно сделать не сразу. А главное: загружает барит в полипропиленовые мешки не наша фирма. Мы только перепродаем упакованную продукцию. Посредники. Производством занимается государственное предприятие.
— Ну, раскрыть мешки и сунуть туда героин — можно и на ваших складах.
— Конечно. Поэтому и подозреваю гаишников, в сговоре с экспедитором.
— Хорошо, Клеопатра Алексеевна. Беседуем почти два часа, вы многое объяснили. Говорят, занимаетесь благотворительностью? Гм. Похвально… По факту транспортировки наркотиков, сами понимаете, заведено уголовное дело. Будь моя воля, я бы арестовал вас прямо сейчас, несмотря на покровительство высоких чинов. Разберемся. А пока… Нам еще понадобится ваша помощь. До свидания?
— До свидания.
Когда Мурка ушла, Ромейко доложил по вертушке:
— Как и ждали! Для них самоубийство Турбая — спасательный круг. Валят на него! Так точно. Да-да. Так точно. Нет, мы по оперативной информации знаем положение вещей, но в том и дело, что информация оперативная! Согласен, нельзя сейчас задерживать, для суда не хватает доказательств. Как? Слушаюсь! Так точно. Есть!
9
Мессалина бежала домой, перекинув сумку через плечо. Весь день шуровал осенний ливень, по тротуару, по дорогам растеклись полноводные волги и енисеи. Дождь лил настолько плотно, что через толщу косых струй не просматривались жилые корпуса. Разлетались грязные брызги от ослепших машин, и тогда чертыхаясь, озлобленные прохожие шарахались по сторонам. Впечатление росло — этот сволочной дождь не кончится никогда, вот-вот наступит конец света, Всевышний к ответу призовет людей, а души полны скверны и грехов. И настроение мутное.
Мессалина заскочила в подъезд и, бормоча ругательства, принялась стряхивать с вымокшей куртки остатки воды, притопывать ногами по бетонному полу. И увидела в плутьме человека с накинутым капюшоном, такого же вымокшего и несчастного. Он устремился к ней.
— Сережа! Вот это — да! Привет! — Мессалина от неожиданности расплылась в счастливой улыбке и повисла у него на шее. — Привет-привет-привет! — одаривала поцелуями Сергея и радостно смеялась, пританцовывая на цыпочках. — Когда приехал? Сколько ждешь?
— Наверное, час! — Сергей обнимал её мокрую, продрогшую, целовал в волосы и в глаза, в мочки ушей, продернутые золотыми сережками. — Жду-жду, хотел уходить. А то время шесть, последняя маршрутка в Кентау уйдет, что тогда делать? Тебя нет…
— Пошли-пошли-пошли! Согреемся, обсушимся! Знал бы ты, как я соскучилась! А тут погода такая! Настрой дурацкий! — одной рукой оббивала с себя влагу, а другой тащила Сергея за собой.
В квартире тепло и уютно. Центральное отопление не включали, но круглосуточно горели два электрических обогревателя, а для горячей воды стояла газовая колонка. В первую очередь переоделась сама и дала переодеться Сергею в трико и футболку, в махеровый халат. Когда он в это облачился — принялась хохотать. Футболка трещала по швам, трико размером по колено, а руки далеко высовывались из халата. Затем приготовили ужин: яичницу с поздними помидорами и луком, нарезали колбасу, включили чайник, достали початую бутылку водки. Кушали и любовались друг другом.
— Вот! Приехал проведать тебя! — Сергей чавкал, не сводя с Мессалины глаз. — Как живешь? Как работа?
— Нормально. Работаю там же, парикмахером, стригу женщин, делаю завивки, прически. Целыми днями занята, к вечеру валюсь от усталости с ног и сплю, как рядовой службе. За уши не разбудишь. А ты? Как в Кентау?
— Так же, ничего нового. Шахты топят, правительство отказалось субсидировать город. Сейчас все гадают, будет ли экологическая катастрофа? Нет наверное… Но еще другая напасть! После затопления возможны обвалы, зону определили и говорят, выделили деньги на эвакуацию жителей. Наверное и сама знаешь! В газетах писали, по телевизору показывали, я по радио слушал.
— Такой был город!.. Значит все? Впереди разруха?
— Брось ерунду пороть! Газеты делают имя, им сенсация нужна, массовый читатель! Покричали-покричали, и забыли. А жизнь продолжается. Этот базар я слышал, еще когда в университете учился: все — обвал, все — эвакуация, все — конец Кентау. Просто воров много, это известно. У меня хоть и не экономический факультет, но даже я прекрасно понимаю, как устраивать город в дальнейшем. Ведь у населения денег нет? Нет. Поэтому бизнес развивается однобоко: предприниматели вкладывают последнюю копейку туда, где меньше капитальных затрат. В частные магазины, кафешки, барчики. В торговлю и сферу обслуживания. Сейчас их столько, что многие, не выдерживая конкуренции, закрываются. Пошел обратный процесс. А вот для того, что бы заняться более серьезным бизнесом, производством продукции, нужно брать кредиты, а многие боятся: с такими процентами, залогами, проверками, взятками проверяющим — опасно, можно вылететь в трубу. Выход? Властям надо самим покупать мини-заводы, мини фабрики, линии, различные технологии, то есть капиталоемкое оборудование. А потом уже, на лизинговых условиях, сдавать предпринимателям. В выгоде все. — Сергей начал загибать пальцы. — Во-первых, предприниматель. Получает оборудование и начинает работать без лишних хлопот, производит отчисления в бюджет для расчета за это самое оборудование. Наступил срок — заводик переходит в частную собственность. Это технический кредит. Во-вторых, в выгоде покупатели. Так как заводики должны производить продукцию, которой на данном рынке в данном регионе нет, или слишком дорогая, то произведенная на месте, она будет гораздо дешевле, а в случаях брака можно быстро разобраться с производителем. В третьих — государство. Происходит стопроцентное погашение кредита: попробуй, не погаси, и завод останется в руках государства. Уплачиваются налоги по той же причине. Появляются новые рабочие места. Снижается социальная напряженность. Вот так Юленька, а ты говоришь, нет будущего. Есть, только нужно с душой относиться и властям не воровать. Но, выдавая технические кредиты — снижается объем взяток и поборов. Им это надо?
Юля дожевала последний кусочек, пересела к Сергею поближе. Он налил рюмку водки и, чокнувшись, опрокинул и крякнул. Юля пить не стала.
— Почему ты такой умный? Знаешь, тебе надо работать в акимате. Если будут выборы — буду голосовать за тебя. Ладно?
Сергей улыбнулся.
— А ты зато — подхалимка. — он обнял её, поцеловал жадно, нетерпеливо и долго. — Подхалимочка моя… — прошептал горячо, ощупывая грудь под кофтой.