– Ты права, – кивнул Виталий. – Она его знает Хотя имя может быть вымышленным.
– Но его напарник у бензоколонки…
– Имя вымышлено может быть для всех.
– Ты слишком усложняешь.
– Это ты упрощаешь. Не забывай, они придумали хитрейший механизм хищений.
– Ничего хитрого. Простой расчет на халатность.
– Расчет простой, но точный. Ты смотри. Без отмычки, без выстрелов, на глазах у всех за час изымают ценнейший груз и исчезают в сиянии голубого дня, не оставляя следа. Ловко? Тут голова работает, будь здоров, какая.
– Однако Дима изрядно наследил.
– Это исполнитель. Если он еще Дима…
Они подъехали к театру.
– Тут задача посложнее, – сказал Виталий. – Имени никакого нет.
– Но Диму он знает?
– Будем надеяться. И любит тряпки.
Однако в театре нужного администратора обнаружить не удалось. Их всего-то оказалось трое: две женщины и один пожилой мужчина, ни по каким «параметрам» не сочетавшийся с жуликом Димой и, естественно, никакого Димы не знавший. Восхищенный внешностью Лены, он и в самом деле предложил им посмотреть сегодняшний спектакль, а когда они отказались, он еще раз с недоверием спросил Лену:
– Нет, вы в самом деле работаете в уголовном розыске?
– В самом деле, – улыбнулась Лена.
– Невероятно! Переходите к нам.
– Ни за что.
– Думаете, лучше быть первой в деревне, чем в городе? – засмеялся старый администратор, и его крупное, загорелое лицо с длинными седыми бакенбардами приняло выражение какого-то хищного веселья.
– А я уже сейчас вторая в городе, – засмеялась Лена.
– Но, но. Нас как-никак знает вся страна. И за рубежом тоже.
– Не вся страна, – поправила его Лена. – И там, где вас не знают, нас тоже знают.
– Боже мой! С вами невозможно спорить. Остается только любоваться, – развел руки администратор и вдруг, оживившись, обернулся к Виталию. – А знаете, у нас одно время работал помощником администратора весьма сомнительный молодой человек.
– Почему сомнительный? – поинтересовался Виталий.
– Приблатненный такой, – лихо произнес явно не свойственное ему словечко старый администратор. – Вот он-то, наверное, знал вашего Диму.
– А как его звали?
– Виктор, Виктор… Алексеевич или Александрович.
Что-то вроде, словом.
– Где же он сейчас?
– А шут его знает! Впрочем, в отделе кадров вам, вероятно, дадут его адрес. Он сравнительно недавно уволился.
– Что ж, полюбопытствуем. Спасибо вам. И до свидания.
Все встали.
– И вам всего доброго и всяческих успехов в вашем трудном деле, Виталий Павлович, – стал церемонно прощаться старый администратор. – Всего доброго, милая Елена Павловна… – он на секунду умолк, потом с интересом спросил. – А вы случайно не брат и сестра?
– Только случайно нет, – улыбнулся Виталий.
– Но, ведь, похожи! Ей-богу, похожи! У меня, знаете, глаз наметан.
– Вы не первый замечаете, – не без самодовольства ответил Виталий. – Однажды нам это даже пригодилось.
– А! Это интересно. Слушайте! – загорелся администратор. – Есть идея! Давайте организуем встречу: молодые актеры и молодые работники уголовного розыска. А?
Будет, что рассказать друг другу.
– Доложим руководству, – засмеялся Виталий.
Они дружески распрощались.
На обратном пути Лена спросила:
– Ну, ты доволен нашим походом?
– Доволен, доволен… – рассеянно ответил Виталий.
– О чем ты думаешь? – улыбнулась Лена.
– Понимаешь, у меня из головы не выходит тот человек… Ну, с которым Маргарита Евсеевна была в «Березке»… Где-то я его все-таки видел.
– Пусть она тебе поможет вспомнить.
– Вот об этом я и думаю. И вообще к ней есть вопросы.
Разговор предстоял серьезный. Дело было даже не в человеке, с которым Маргарита Евсеевна появилась в «Березке». Возможно, Виталию и показалось, что он его однажды где-то видел. Просто тот вызвал у него какую-то неосознанную неприязнь, смутное ощущение какой-то неясности и враждебности. Нет, у Виталия были к Маргарите Евсеевне вопросы поважнее, которые, как он надеялся, могли что-то прояснить в его поиске.
К такой беседе следовало подготовиться, и Виталий навел кое-какие справки о молодой женщине.
Надо сказать, это никогда не доставляло ему особого удовольствия. «Рыться в чужом белье» было довольно неприятно. Однако без этого невозможно иной раз раскрыть преступление. Кроме того, Виталий твердо знал, что все сведения, которые он получит, все недостатки, слабости, неблаговидные, даже постыдные поступки, которые в жизни любой человек имеет или совершает, если они не относятся к делу, становятся своеобразной профессиональной тайной, которой он ни с кем не имел права делиться, решительно ни с кем: ни на работе, ни тем более дома. Таков был нравственный закон его непростой работы, один из законов, точнее говоря.
Встреча с Маргаритой Евсеевной состоялась через два дня. К этому времени Виталий уже многое о ней знал, и это симпатий к ней не вызывало. Но в то же время Виталию почему-то было ее жаль, в чем-то он ей сочувствовал и не мог подавить в себе эту жалость и это сочувствие.
Она согласилась встретиться у нее дома. Это был наилучший вариант, он освобождал их от любопытства и пересудов у нее на работе или от холодной формальности его служебной комнаты. Виталию нужен был не допрос, а беседа, по возможности откровенная беседа. Кроме того, ему важно было посмотреть, какой мир окружает ее дома. Обстановка обычно рассказывает о человеке больше, чем сам человек хочет или даже может о себе рассказать, – это Виталий знал по опыту.
Небольшая двухкомнатная квартира ему понравилась, он даже не ожидал от Маргариты Евсеевны такого вкуса и сдержанности.
Сама хозяйка встретила его в скромном простеньком платье и лишь с едва заметными следами косметики на миловидном лице.
– Я не знаю, как вас зовут, – сказала она, улыбаясь, когда они уселись на тахте возле низенького столика с вазочкой, в которой стояли гвоздики.
– Просто Виталий, – ответно улыбнулся он.
– Ну, тогда меня зовут просто Рита.
– Отлично.