– Вот именно.
– Ну и все. Давайте работать. Я тоже, милые мои, на часы поглядываю.
У него порой явственно проскальзывали интонации Цветкова, Виталий и сам этого не замечал.
Когда Усольцев вышел, он сказал Откаленко:
– Парень еще не привык к нашей работе – погоди жать.
– Он вообще к работе не привык, – проворчал Игорь.
– Это мы поглядим. А пока, – Виталий потянулся, – надо браться за красавца-хирурга. Какие он операции делает, интересно знать.
– Что о нем вообще известно? – спросил Откаленко. – Кроме имени и телефона? Неужто ничего?
– Именно что. Ну, кроме некоторых деталей поведения.
– А как эта самая Маргарита Евсеевна с ним познакомилась?
– Это она мне сказала. Общий знакомый у них оказался. Какой-то Валерий.
– Кто такой?
– Пока не знаю. Сразу не хотелось обо всем расспрашивать. А меня в первую очередь Сева этот интересует.
Для начала мы адресок его установим.
Он взялся за телефон, набрал номер и сказал:
– Добрый день. Беспокоит семнадцатый. Нужен адрес по номеру телефона… Да, пожалуйста, – Виталий назвал номер телефона. – Спасибо. Жду.
Он положил трубку.
Откаленко укладывал в сейф бумаги.
– Куда собираешься? – спросил Виталий, откидываясь на спинку стула и по привычке вытягивая ноги в проход между столами.
– За овощами и фруктами, – насмешливо откликнулся Игорь. – Тебе не нужно?
– Ты мне чего-нибудь поинтереснее достань, – улыбнулся Виталий.
В этот момент у него на столе зазвонил телефон.
– Ну, я пошел, – сказал Откаленко, доставая из шкафа пальто.
Виталий кивнул в ответ и снял трубку.
– Да, да, вас слушаю, – сказал он и сделал короткую запись. – Спасибо.
Итак, адрес неведомого Севы у него теперь был, как и его фамилия – Глинский Всеволод Борисович. «Что ж, – бодро подумал Виталий. – В путь, так в путь, как сказал джентльмен…» Очень ему нравился этот диккенсовский неунывающий герой.
…Длиннейший новый дом на Смоленской набережной с бесчисленным количеством подъездов и квартир вобрал в себя необычайно пестрое и случайное население со всех районов Москвы. Всеволод Борисович Глинский занимал двухкомнатную квартиру в четырнадцатом подъезде на восьмом этаже. Там же была прописана и его мать. Судя по записи в домовой книге, работал Глинский в одном из институтов Академии медицинских наук в должности… ночного сторожа. Это странное открытие Виталия, надо сказать, нисколько не удивило. К чему-то подобному он был уже готов, учитывая некоторые особенности в образе жизни Севы, о которых не очень охотно поведала Рита, вроде частых отъездов, тяги ко всякого рода развлечениям и легкости в обращении с деньгами. Впрочем, обо всем этом Виталий скорее догадывался. Итак, ночной сторож. Это давало пищу для размышлений, поскольку внешний вид и манеры Глинского, как отметил про себя Виталий, больше соответствовали какому-нибудь преуспевающему кандидату наук из того же института. Удивительно обманчива бывает иной раз внешность. Словом, кое-какие подозрения оправдывались. Конечно, не главные, но весьма существенные, если еще прибавить, что сторожа обычно не самые частые посетители «Березки» и тем более не имеют там каких-либо знакомств, а Сева появился, как успел заметить в тот раз Виталий, из какого-то служебного помещения.
Сидя в бухгалтерии ЖЭКа, Виталий небрежно перелистывал домовую книгу под любопытными взглядами двух бухгалтерш, пожилой, полной, в очках, и молоденькой, с длинными льняными волосами и голубыми, сильно подведенными глазками. Обеим женщинам страстно хотелось узнать, кого разыскивает этот длинный молодой человек из уголовного розыска. Но узнать никак не удавалось, ибо расспрашивал Виталий о самых разных людях, ни на ком специально не останавливаясь. Тем не менее отвечали они на его вопросы необычайно охотно и подробно, выкладывая все, что знали. Уж больно симпатичным и веселым оказался этот молодой человек, просто одно удовольствие было с ним разговаривать.
Так Виталий узнал, что Глинский с матерью переехали сюда всего два года назад из другого района, и прежний их адрес Виталий тоже записал на всякий случай. А в квартире Глинских убирает раз в неделю лифтер их подъезда Анна Петровна, причем сама квартира находится на охране у милиции. «Во парадокс, – подумал в этом месте Виталий. – Мы еще его и охраняем». Кроме того, у Глинского оказалась машина «Жигули», красная, совсем новая. «Девятка», – со знанием дела добавила молоденькая бухгалтерша и кокетливо взглянула на сидевшего рядом Виталия. Глинский, оказывается, купил эту машину совсем недавно, взамен старой. «Самая дорогая модель, – отметил про себя Виталий. – Ай да вахтер».
Машина эта обычно стоит у подъезда. Однако Глинский часто уезжает, и нет его два-три дня, а то и неделю. А недавно поругался с соседом из-за места для машины, тот свою на его место поставил, пока Глинского не было. А зовут соседа Григорий Макарович, на одной площадке с Глинскими живет, инженер, а жена его – медсестра, очень симпатичная молодая женщина. За квартиру Глинский платит всегда аккуратно, даже вперед, и вообще человек культурный, даже непонятно, зачем он простым вахтером работает. «Я бы вам сказал, зачем», – подумал Виталий. Впрочем, вообще-то он хирург, но долго болел на почве переутомления и вот пока, говорит, ему не разрешают работать по специальности. И человек он услужливый, отзывчивый. «Вот, лекарство мне достал, – добавила пожилая бухгалтерша. – Всю Москву обегала, достать не могла».
Все эти сведения Виталий выцеживал по каплям из болтовни двух женщин, однако незаметно направляемой им самим невинными, казалось бы, и даже наивными вопросами. Работа эта была непростая, требовавшая напряжения и времени. Виталий и не заметил, как стало смеркаться. А заметив, ощутил вдруг усталость. Однако работа его на сегодня была еще далеко не закончена.
Распростившись, наконец, с обеими женщинами, Виталий вышел во двор, протянувшийся узкой полосой вдоль всего дома с тесными «карманами» для машин возле подъездов, где асфальт был расчерчен белыми косыми полосами. А за «карманами» разместились две тоже тесные детские площадки с беседками, качелями и песочницами, полными луж и снега.