— Ба! — на это божественный. — В какой-то мере замок был замком, а старая таверна — старой таверной, сама знаешь. Ну а все остальное? Музыка флейт и барабанов действительно может показаться несколько подозрительной, но, если не воспринимать ее чересчур буквально, что-то в этом есть. Ну и, пожалуй, еще одна деталь подверглась небольшому искажению.
— Какая?
— Пустяк, не имеющий к тому же ничего общего ни с тобой, ни с основным сюжетом.
— У тебя сохранился этот рисунок?
— Все сохранились.
И минуту спустя, проворно перескочив на другой холмик:
— Знаешь, надо будет купить пару попугаев. Замечательные создания.
Однако Франсуазу занимает нечто другое.
— Я не думала тогда о тебе, — говорит она.
— Естественно! ведь ты меня не знала.
— Но я тебя видела.
— Где? Ах, правда! прости, Франсуаза. Похоже, мы думали каждый о своем. Тогда — это значит, в ту ночь?
— Да.
По причине замедленного рефлекса в уме божественного только сейчас возникают соответствующие ассоциации, и вторичный рефлекс, на этот раз безупречно сработавший, зажигает в его глазах злобные огоньки.
— Полагаю, — произносит он хриплым голосом и угрожающе наклоняет в сторону Франсуазы голову, — в ту ночь тебе вообще некогда было думать.
— Ох, нет! — смешавшись, говорит Франсуаза.
— Что: нет?
— Было совсем не так, как ты подумал.
На что он, по-прежнему угрожающе выставив вперед мифологическую башку:
— Откуда ты знаешь, о чем я подумал?
И в это мгновение на него вдруг накатывает усталость. Поэтому, довольно тяжело и даже неуклюже поднявшись с кресла, он произносит:
— Я говорю глупости, Франсуаза. Старею, наверное. Мне не хотелось тебя обидеть. Ты не сердишься?
— Да нет же! — отвечает она с ноткой боязливого удивления в голосе.
Он же думает: в свой срок должны все реки излиться е океан, в свой срок должны все реки… про какую фотографию говорил Джулио? не важно, мне надо отдохнуть, я спрашивает:
— Что ты наденешь?
— Не знаю, никогда в жизни не была на такой церемонии.
В ответ божественный слегка улыбается.
— Знаешь, что надо делать, когда не знаешь, что делать? Быть собою, вот и все.
И думает: какая чепуха! что это значит: быть собою? мы всегда только собой и бываем, а вслух говорит:
— Надень что-нибудь такое, в чем ты лучше всего себя чувствуешь.
— Зеленый костюм?
— Почему бы и нет? Зеленый как нельзя лучше подходит волшебным тайнам растительного мира. Надень зеленый костюм. Будешь выглядеть так, будто улизнула из рамы последнего портрета. Да, конечно, именно зеленый.
— А ты? Ведь ты не захватил темный костюм.
— Да, действительно! не захватил. Но у нас еще есть немного времени до прихода Поля, я загляну наверх, в мастерскую, и подумаю, в каком наряде мне следует появиться. Ты позволишь?
— Ну конечно же! — поспешно отвечает Франсуаза.
И вот, не без труда одолев крутые извивы стрельчатых башенных лестниц, он оказывается на последнем этаже своей оборонительной фортеции посреди слишком просторной мастерской, порога которой он не переступал очень давно: три, три с половиной, четыре года? вспоминает он, оглядывая почти чужое и, словно пеплом или пылью, прахом забвения припорошенное пространство, и думает, увидев перед собой в центре огромного помещения растянутый на мольберте холст с незаконченным портретом Ингрид:
превосходный мог получиться портрет мог а раз не получился значит не мог
И, раскорячив для устойчивости ноги, выставив вперед лысую голову, думает:
я хотел извлечь тепло из ледяного тела и поэтому не мог закончить а может я ее любил потому что она не позволяла себя завоевать глупости that even the weariest river winds somewhere off to sea почему эти стихи вертятся у меня в голове from too much love of living from hope and fear set free we thank with brief thanksgiving whatever gods may be that no life lives for ever that dead men rise up never that even the weariest river winds somewhere off to sea[12] на этой картинке ты наконец увидишь себя сказал я увидишь какая ты на самом деле я тебя заставлю тогда я не работал пришел лоранс понятия не имею как на моем столе оказалась библия она взяла ее и открыла не помню что она прочитала но помню что сказала может ты и скачешь по горам но я никогда не воскликну левая рука его у меня под головою а правая обнимает меня никогда я этого не скажу я был прав что посоветовал ей зеленый костюм она бы это сказала even the weariest river
И, захлестнутый потоком этих мыслей, повылазивших из разных пластов собственной мифологии, а также все плотнее окутываемый мутной пеленой сонливости, он поискал глазами козетку, которой была оснащена некогда обжитая мастерская в башне на площади Дофина, обнаружил ее на прежнем месте, стоящую углом к стене и покрытую старым выцветшим турецким ковром, добрел до этой спасительной пристани и, едва улегшись, тотчас же, словно добравшийся наконец до клочка земли матрос затонувшего корабля, заснул. А проснулся лишь, когда Карлос, предварительно несколько раз постучавшись в дверь, открыл ее и, увидев хозяина спящим, довольно громко сказал: