Как мы видели, у ранних социалистов вплоть до Карла Маркса налицо тенденция понимать права на свободу, уже утвержденные революцией, исключительно в смысле санкционированного государством позволения преследовать в рамках экономической сферы на основе частной собственности собственные интересы каждого человека; затем этой системе капиталистического рынка, который, стало быть, с их точки зрения превратился в подлинный оплот новой, индивидуальной свободы, в критических целях противопоставляется картина общностного (gemeinschaftlich) способа производства, в котором субъекты действуют, как предполагается, уже не друг против друга, но друг для друга и тем самым реализуют то, что я назвал социальной свободой. Однако же, говоря как об утвержденных, якобы только частно-эгоистических свободах, так и о новых, социальных свободах только лишь применительно к сфере хозяйственной деятельности, эти теоретики вышли на определенный путь размышления; а на этом пути возникает одна проблема, оказавшаяся более существенной, чем то могло показаться на первый взгляд, ибо теперь совершенно иная сфера демократического народовластия, для которой по крайней мере Руссо и его революционные потомки предусматривали новое право индивидуального самоопределения, было неожиданно лишено всяких нормативных определений и оставлено как пренебрежимая величина в общественном воспроизводстве. Поскольку всякую свободу, как хорошую, так и дурную, социалисты односторонне локализовали только лишь в сфере экономической деятельности, они внезапно, и сами того по-настоящему не заметив, лишились возможности мыслить так же точно в категориях свободы и новый режим демократической дискуссии об общих целях; а вследствие того они по необходимости не только не располагали более достаточным понятием политики, но и вообще упускали из виду эмансипационный аспект равных прав на свободу. Те богатые следствиями для будущего «переводы стрелок», которые совершились на этих скрытых под землей путях, так важны для последующей судьбы социализма, что это требует более обстоятельного обсуждения.
Уже у Сен-Симона и его учеников, сенсимонистов, намечается склонность, в интересах продолжения предшествовавшей революции отвлекать все внимание от политической сферы и переводить его в сферу промышленного производства. По представлениям этой школы, с техническими прогрессами в промышленности и в торговле настало время окончательно преодолеть последние остатки старого, экономически неэффективного феодального господства и заменить его новым общественным строем, в котором, при гарантированной полной занятости, все люди, занятые в индустриальных отраслях хозяйства, рабочие так же точно, как и менеджеры, могли бы, следуя согласованному ими плану, сотрудничать во имя удовлетворения потребностей также и социально более слабых; предпосылки для такого измененного, кооперативного способа производства должны быть созданы центральным банком, в котором представительная корпорация, состоящая опять-таки из индустриальных сил общества, сделала бы в будущем излишним всякое политическое управление, определяя судьбы и благо страны посредством принятия решений о выдаче кредитов57. И так же точно, как Сен-Симон и сенсимонисты, которые ведь, как известно, наделили свое технократическое учение аурой некой новой гражданской религии, следующие поколения социалистов практически не проявляли интереса к политической функции новых гражданских прав; они разделяли с квазирелигиозными сектами сенсимонистов представление, согласно которому перемены в направлении солидарной реорганизации общества должны совершаться единственно и только в экономической сфере, где в будущем вместо частного эгоизма будет существовать взаимное дополнение в удовлетворении потребностей, тогда как политические институты утратят свою руководящую роль. Прудон, который уже до Маркса нашел самые ясные формулировки для нового понятия свободы, пошел и здесь дальше всех прочих, без обиняков требуя упразднения всех правительственных функций, которые якобы успешно и полностью способно заменить взаимодействие мелких производительных обществ; соответственно, он не видел также какой-либо нужды в сохранении декларированных революцией прав на свободу, которые ведь, с его точки зрения, должны были служить только интересам частных собственников на капиталистическом рынке, так что с утверждением кооперативного способа производства они должны утратить свою прежнюю роль58.
57
Salomon-Delatour (Hg.),
58
См., например: Pierre-Joseph Proudhon,