Безусловно, сама по себе отсылка к движению сопротивления, в котором репрезентативно отстаиваются наши собственные идеалы, еще не представляет собой какой-либо проблемы для социалистического движения; скорее, одним из необходимых свойств теории, в подобной степени обращенной в будущее, является то, что она ищет в социальной действительности те силы и установки готовности, с помощью которых ее собственные утверждения могут однажды обрести практически-действенную силу и с помощью которых может быть создано предсказанное теорией состояние общества. Однако уже у названных авторов в социалистическую мысль врывается совершено иная методическая стратегия, которая затем сведется к тому, чтобы не просто эмпирически изучать такие движения сопротивления, но аподиктически предполагать их; здесь имеется склонность полагать, что до всякого практического воплощения теории в социальной реальности уже объективно наличествуют интересы и пожелания, на которые эта теория может впоследствии опираться в целях оправдания и осуществления своих намерений. Между тем единственная возможность говорить в некотором объективном смысле о подобного рода донаучных данностях заключается в том, чтобы просто социологически приписывать их тем или иным группам; в таком случае речь идет уже не о констелляциях эмпирических интересов, не о фактических пожеланиях, а о тех целях, которые должны были бы иметь соответствующие социальные группы, если бы только они последовали верному пониманию собственного положения. Конечно, как это установит впоследствии Макс Вебер, применение этого метода приписывания интересов открыло дорогу теоретическому произволу, ибо то, что должно было считаться верным в составе тех знаний, при условии получения которых соответствующие группы обрели бы приписываемые им интересы, определялось бы, в свою очередь, только теми определениями, с помощью которых ранее теория постигала общественную действительность. Уже у сенсимонистов и других представителей раннего социализма социалистическая теория рисковала впасть в своего рода самореференциальность, когда в социальную реальность проецировалось коллективное движение, оправдывающее собственные прогнозы теоретиков, которое, однако, было вообще впервые сконструировано путем приписывания констелляций интересов.
Правда, эта тенденция к самореференциальному замыканию теории еще более усиливается в трудах Карла Маркса. То, что Маркс рассчитывает на объективную констелляцию интересов со стороны деятелей, в качестве органа выражения которой он пытается понять свой собственный анализ общества, по-разному проявляется почти во всех его сочинениях; кажется, только в своих историко-политических трактатах он в достаточной мере отдавал себе отчет в конкретных пожеланиях социальных групп, чтобы избежать опасности просто предполагать некий общий интерес у всех членов класса наемных рабочих69. Впрочем, уже Маркс ранних антропологических сочинений поступает совершенно иначе, а именно — методом простого приписывания интересов, поскольку здесь он пытается понять пролетариат в его совокупности как единый субъект, который в качестве представителя всего человеческого рода громогласно выражает настоятельную потребность самореализации в труде. Глубинный интерес, который каждый человек по своей природе должен испытывать к тому, чтобы видеть себя опредмеченным и подтвержденным в продукте своего труда, при капитализме, по убеждению Маркса, представлен только коллективом наемных рабочих, потому что только этот коллектив вообще занят предметным трудом и познает в теперешнем отчуждении труда удаление от своих естественных устремлений70. С обращением к экономически обоснованному анализу капитализма, которое происходит у Маркса после 1850 года, хотя и меняется его обоснование допущения подобного общего интереса пролетариев, однако не меняется истолкование этого интереса как всегда и заведомо революционно направленного интереса; теперь члены рабочего класса должны желать отмены частнокапиталистической собственности уже не вследствие чувствуемой ими имманентной цели человеческого рода, но потому, что системно-обусловленный прирост эксплуатации вынуждает их к тому, чтобы сообща обеспечить себе простое выживание в экономическом смысле слова71. Поэтому Маркс, как в ранних, так и в поздних работах, оперирует допущением, что цели, отстаиваемые его собственной теорией, уже репрезентированы в социальной действительности коллективным субъектом, который при всех различиях между конкретными настроениями его отдельных членов должен все же испытывать общий интерес к революции. Однако для социалистического учения из этой методологически крайне сомнительной предпосылки следовало, что отныне это учение прямо-таки с трансцендентальной необходимостью оказывалось в зависимости от наличия некоторого социального движения, относительно которого, однако, было по необходимости эмпирически совершенно неясно, существует ли оно вообще в социальной реальности в том виде, в каком это предполагается учением.
69
См. обо всем этом комплексе проблем: Cornelius Castoriadis,
70
См., например: Karl Marx, “Ökonomisch-philosophische Manuskripte” [1844], in: ders./Engels,