Однако в этой детерминистической концепции прогресса проблематично было не только то, что она содействовала политическому аттентизму, уже в скором времени оказавшемуся в центре внимания самых ожесточенных дискуссий в социалистическом движении88; многие дебаты между социал-демократами или коммунистами в начале XX века о том, как именно в точности следует понимать законы истории и не лучше ли будет заменить эти законы активирующей этикой деятельности, изменяющей мир, свидетельствуют о растерянности, которую породил в социалистическом движении философский детерминизм его отцов-основателей89. Однако еще более решающей чертой в представлении о закономерном прогрессе было то, что оно на немалое время помешало воспринимать историческое развитие как все новую и новую совокупность вызовов, пригодность которых для социальных улучшений предстоит в каждом случае устанавливать путем экспериментальных попыток. Как это впоследствии трезво констатировал Джон Дьюи90, для социализма вследствие предпосылки о закономерностях истории оказалось почти совершенно невозможно понять самого себя как движение, которое еще должно выяснить путем социальных экспериментов, как может быть скорее и лучше всего осуществлена руководящая идея социальной свободы; вместо того каждому его представителю всегда было заведомо ясно, как должна выглядеть новая общественная формация реализованной свободы, и при этом не было надобности испытывать на опыте, какие возможности социальных изменений предоставляют быстро меняющиеся обстоятельства.
Это исключение эксперимента в качестве историко-практического метода было не предметом решения о том, выступаем ли мы за реформу или, скорее, за революцию существующего положения дел; даже тот, кто исходил из того, что социалистические принципы организации могут быть утверждены в обществе лишь постепенно, не хотел предоставлять установление этих принципов неспешному процессу выяснения наличных возможностей и пространств свободы, но утверждал, что уже заведомо обладает ими с аподиктической достоверностью. Дистанция от экспериментального понимания исторической деятельности была в социализме категорической, а не градуальной. Вследствие своей веры в закономерный ход истории теоретику было с самого начала ясно, в чем должен состоять следующий шаг в социальных изменениях, так что для этого, казалось бы, совершенно не требовалось ситуативное тестирование имеющихся в обществе потенциалов.
Эта неспособность социалистического движения к историческому экспериментализму с самого начала проявилась с наибольшей отчетливостью в той области, для которой на первых порах были почти исключительно предназначены разработанные социализмом идеалы, ибо применительно к социальной организации хозяйственных отношений уже вскоре, самое позднее у Маркса, одержало верх представление, согласно которому за рынком может последовать только централизованное плановое хозяйство как превосходящая его альтернатива, а тем самым уже не оставалось идейного пространства для институциональных опосредований или перераспределения акцентов. Вследствие этой теоретической самоблокировки, обусловленной мышлением в категориях жестко фиксированной последовательности исторических стадий, социализм многие десятилетия вообще лишал себя шанса выяснить сначала экспериментально возможные пути реализации социальной свободы в сфере хозяйства; скорее, как и у его противника — господствующей до наших дней теории народного хозяйства, — было заранее ясно, как должна выглядеть в институциональном отношении адекватная форма создания экономического благосостояния. Если официальная, проповедуемая с учебных кафедр экономическая теория до нашего времени несет перед собою образ «свободного» от всех политических влияний рынка, как будто это некая неоспоримая догма, так и социализм по-прежнему, по крайней мере в общественном сознании, сводится к представлению, что капиталистическое рыночное хозяйство может быть успешно заменено только управляемым из центра плановым хозяйством.
88
Характерный пример см.: Dieter Groh,
89
См., например, дискуссии, документированные в следующих сборниках: Hans Jörg Sandkühler (Hg.),
90
См. John Dewey,