Вряд ли можно назвать неверным предположение — и сегодня оно само по себе едва ли еще нуждается в обосновании — что в этих привязках социалистических идей к духу и общественности эпохи индустриальной революции заключается причина их быстрого и незаметного устаревания вскоре после завершения Второй мировой войны. Как только технологические новшества, изменение социальной структуры и политические реформы радикально изменили состояние общества, а значит, в течение 1960-х и 1970-х годов, представления отцов-основателей социализма должны были утратить свою прежнюю притягательную силу уже потому, что социально-теоретическое содержание этих представлений было глубочайшим образом укоренено в начале XIX века. Поэтому сегодня каждая попытка вновь пробудить к новой жизни эти старые идеалы должна начинаться с обременительного труда по постепенному преодолению их сцепленности со ставшими ныне совершенно несостоятельными базовыми допущениями социальной теории, которое может освободить место для соответственной нашему времени артикуляции этих старых идеалов. Только если первоначальное видение социальной свободы можно будет раскрыть в такой теории общества и истории, которая соответствует современным общественным условиям, оно, может быть, сможет вновь обрести некоторую долю своей былой мотивирующей силы (Virulenz). Впрочем, при этом следует проявлять осмотрительность, потому что три вышеназванные теоретические предпосылки нельзя просто вычеркнуть, ничем их не заменяя; скорее, поскольку они образуют необходимые элементы практически мотивирующего учения, обращенного в будущее, каждому из них необходимо найти теоретическую замену на более абстрактном уровне, отделенном от индустриального духа. В двух следующих главах своего исследования я хотел бы перейти к разработке первых предложений в смысле такого необходимого переформулирования. Первым шагом я хотел бы описать, в контексте рассмотрения критики капиталистического рыночного хозяйства, как должно было бы сегодня выглядеть социалистическое понимание истории, если, несмотря на отказ от всякой веры в закономерность, как и от допущения автоматизма истории, оно должно по-прежнему порождать уверенность в осуществимости предполагаемых улучшений (глава III), а заключительный шаг имеет целью обрисовать, какие принципиальные изменения должны произойти в социалистическом понимании истории, но тем самым также и во всем горизонте социалистического проекта, если социализм после долгих колебаний наконец адекватным образом примет к сведению факт функциональной дифференциации современных обществ (глава IV).
Пути обновления (I): социализм как исторический экспериментализм
В начале этой главы мы прежде всего еще раз вкратце резюмируем результаты наших предшествующих размышлений, чтобы установить таким путем, в чем заключаются сегодня в целом вызовы для обновления социализма. Если бы мы захотели кратко выразить одной фразой конститутивные черты этого теоретического движения, то после всего сказанного ранее были бы вынуждены дать следующую парадоксальную формулировку: плодотворная и богатая последствиями идея разложения противоречивого наследства Французской революции вследствие институционализации социальных свобод получает в социализме развитие в рамках такой формы мысли, которая почти во всех своих аспектах обязана своим существованием эмпирическим содержаниям индустриальной революции. Чтобы обнаружить парадокс с еще большей отчетливостью, можно было бы сказать также, используя одну заимствованную у Маркса мысль, что в социализме теоретические рамки дискурсивной формации, происходящей из эпохи индустриальной революции, препятствуют нормативной производительной силе идеи социальной свободы действительно раскрыть внутренне присущий ей потенциал; избыточествующие, далеко опережающие свое время мотивы, заключенные в практико-политическом намерении устроить в будущем общество модерна как общность действующих друг для друга субъектов, не могли быть в полной мере воплощены теоретиками первоначального движения, потому что они слишком тесно связали себя с предпосылками трудового общества «манчестерского» капитализма.