Джон Дьюи оперирует здесь весьма спекулятивным представлением, отдаленно напоминающим о Гегеле, которое, однако, удивительным образом обнаруживает столь значительное родство с исходной социалистической идеей о социальной свободе, что оно может послужить нам первым указанием на решение возникающей здесь проблемы, ибо в качестве нормативной путеводной нити при поиске того, что может представлять собой в том или ином случае наиболее всесторонний ответ на ситуацию, рассматриваемую как социально проблематичная ситуация, согласно Дьюи, нужно понимать идею устранения барьеров, стоящих на пути непринужденной коммуникации членов общества в целях разумного решения проблем103. К допущению нормативного преимущества подобного кооперативного, совершающегося на началах социальной свободы решения трудных ситуаций Дьюи приходит на основе рассуждений, далеко уклоняющихся в область натурфилософии, а потому говорящих кое-что о характере той эволюционной силы, на которую может опереться усовершенствованный социализм, если он желает понимать сам себя не только как выражение некоторого морального долженствования, но и как выражение некоторой исторической тенденции. Исходный пункт далекоидущих рассуждений Дьюи составляет тезис о том, что «ассоциативное» или «общностное» поведение составляет основную черту всего данного постольку, поскольку развитие вообще совершается только в форме высвобождения и реализации имеющихся потенциалов через вступление поначалу изолированных «отдельных вещей» во взаимный контакт. Те еще не раскрытые и, следовательно, будущие возможности, которые заключены в данных феноменах, находят осуществление, только если эти феномены начинают вступать в коммуникацию друг с другом. Обрисованная в этом виде тенденция всего действительного к высвобождению скрытых возможностей через «интеракцию» между теми или иными элементами и, таким образом, к созданию новых реальностей имеет место на всех ступенях данного и потому распространяется от физического через органическое вплоть до «ментального». Правда, затем высшую ступень в этом расслоении действительности занимает для Дьюи «социальное», потому что здесь благодаря «специфически человеческим формам группировки»104 в очередной раз увеличиваются богатство и рафинированность высвобождаемых потенциалов, ибо теперь, на эволюционной ступени социального, интерактивная основная черта всякой реальности приобретает особое качество опосредованной значениями коммуникации, так что теперь то, что уже прежде могло быть высвобождено как потенциал, может быть еще раз наделено дополнительными значениями, а тем самым и множество его может быть во много раз увеличено. Впрочем, согласно Дьюи, для этой высшей ступени действительности также должно иметь силу то, что проявилось уже на предыдущих ее ступенях, а именно, что потенциалы могут высвобождаться и реализоваться тем в большей мере, чем более беспрепятственно отдельные элементы могут вступать в интеракцию друг с другом; и наконец, Дьюи считает возможным заключить отсюда, что в человеческих общностях как особой сфере действительности заложенные в них возможности могут быть полностью реализованы только в том случае, если все члены этих общностей смогут по возможности наиболее беспрепятственно и непринужденно участвовать в характерной для них опосредованной значениями коммуникации.
Однако то, что эта основная черта «социального» — возможно более неограниченная коммуникация членов общества между собой — действительно составляет некую «силу» в общественной действительности и тем самым порождает в ней известную историческую тенденцию, это обусловлено, по убеждению Дьюи, другим, не зависящим от предыдущего обстоятельством. Каждая общественная группа, бывшая до сих пор исключенной из процесса интеракции, должна со временем, согласно его взгляду, сформировать у себя стихийную заинтересованность в своем включении в процессы общественной коммуникации, потому что изоляция и разобщенность всегда несут в себе угрозу утраты внутренней свободы, остановки непринужденного процветания и роста, поэтому, с точки зрения Дьюи, регулярно повторяющиеся возмущения социальных групп против их исключения из всеохватывающей интеракции есть именно то в человеческой истории, что заботится в ней о том, чтобы структура неограниченной коммуникации, лежащая в основе всего социального, шаг за шагом обретала действительность в общественной жизни105. Если отсюда мы вернемся к вопросу о том, что, может считаться критерием для улучшений в процессе экспериментального выявления пригодных решений для ситуаций, которые все общество воспринимает как проблематические, то ответ Дьюи на этот вопрос имеет, стало быть, методологический характер. После всего изложенного кажется, будто он хочет сказать: социально-исторические эксперименты приводят к тем более оптимальным, устойчивым решениям, чем более полно акторы, затронутые той или иной конкретной проблемой, вовлечены в ее изучение, ибо со снятием каждой следующей границы для коммуникации возрастает также и способность соответствующей общности воспринимать возможно большее число остающихся пока что не использованными потенциалов, пригодных для продуктивного решения возникшей трудности. Если из соображений наглядности кратко перевести это методологическое представление на язык гегелевской философии объективного духа, то оно гласит: прогрессивные изменения в социальной сфере мы можем вообще измерять только тем, освобождают ли те или иные происходящие изменения их носителей — соотнесенных друг с другом субъектов — от вменявшихся им ранее зависимостей и сугубо внешних определений, которых сами они не могут одобрить; если социальное изменение институционального строя некоторого общества удовлетворяет только что обозначенному условию, а значит, если оно создает эмансипацию от ограничений, препятствовавших прежде равноправному участию всех в самоконституировании общества, тогда, согласно Гегелю, оно может считаться ступенью в процессе всестороннего осуществления свободы106. Поэтому для Гегеля также, если можно так сказать, «улучшения» в общественной сфере возникают в результате шагов по преодолению барьеров, препятствующих непринужденной коммуникации членов общества друг с другом с целью возможно более разумного выяснения и установления правил их общежития. Между тем для нашей проблемы — намерения заменить в историческом самосознании движения социализма господствовавшую до сих пор веру в закон неким историческим экспериментализмом — эти, казалось бы, далекие от нее размышления дают больше, чем представляется на первый взгляд, ибо разделяемое Дьюи и Гегелем представление, согласно которому в качестве мерила социальных улучшений может выступать только освобождение от барьеров для коммуникации и сдерживающих интеракцию отношений зависимости как соображение более высокого порядка наделяет нас теоретическим инструментом, при помощи которого идея социальной свободы может быть понята одновременно и как исторический фундамент, и как критерий деятельности понимающего себя в экспериментальном духе социализма107.
103
Ibid.; дополнительно см., в том числе, John Dewey, “Die umfassende philosophische Idee”, in: ders.,
105
Dewey,
106
Джон Дьюи ясно видел родство своей собственной концепции действующей в рамках «социального» силы освобождения от барьеров для коммуникации с гегелевским представлением об истории как о прогрессе в сознании свободы: John Dewey, “Lecture on Hegel” [1897], in: John R. Shock / James A. Good,