Если аналогию с организмом мы будем понимать в этом нормативном смысле, то отныне это может послужить нам путеводной нитью для поиска ответа на обрисованный выше вопрос об определении адекватного соотношения между тремя сферами свободы. Как выяснилось ранее, обновленный социализм не только должен уметь обнаружить в каждой из трех различенных уже в классической социальной теории подсистемах — сфере личных отношений, сфере экономической деятельности и сфере демократического волеизъявления — потенциал социальной свободы, который в будущем еще только предстоит реализовать в этой сфере экспериментальным путем; скорее, ему нужно также общее, сугубо примерное представление о том, какого рода взаимозависимость должна существовать между этими различными сферами в будущем. Если при решении так поставленной проблемы мы воспользуемся аналогией с организмом, которая была введена в идейный оборот уже Гегелем и Марксом, то сам собой напрашивается вывод, что желательным взаимным отношением между сферами следует считать внутреннюю целесообразность структурированного целого. В будущем три сферы свободы следует по возможности соотнести друг с другом таким образом, чтобы при этом каждая из них следовала, насколько это возможно, только своим собственным нормам, но все они вместе в непринужденном взаимодействии порождали постоянное воспроизводство общества в целом как единства более высокого порядка. Образ, зафиксированный в таком целесообразном взаимодействии независимых друг от друга сфер свободы можно назвать совокупным представлением о демократической форме жизни. В этом представлении предвосхищены формальные, еще подлежащие экспериментальной конкретизации структуры социального общежития, в котором субъекты в практической взаимной соотнесенности их личных, экономических и политических отношений, всякий раз кооперативно содействуют решению задач, совокупность которых требуется для поддержания их общежития. «Демократия» означает здесь не только возможность равноправного и непринужденного участия в процедурах политического волеизъявления — скорее, под демократией как целостной формой жизни понимается возможность получать в каждой из ключевых точек опосредования индивида и обществ реальный опыт эгалитарного соучастия (egalitäre Parrtizipation), в котором всякий раз в функциональной особенности одной-единственной сферы находит отражение всеобщая структура демократического участия (Teilhabe)154.
Эта идея демократической формы жизни, которая сегодня должна носиться перед внутренним взглядом социализма в качестве образа освобожденного общества, имеет перед более ранними социалистическими представлениями о будущем то преимущество, что отдает должное нормативной самозаконности различных функциональных сфер общества, не оставляя, однако, по этой причине надежды на достижение внутренне согласного целого. Ибо, когда мы ведем речь о форме жизни в подобном функционально дифференцированном обществе, это должно ведь означать, что мы подразумеваем осмысленно внутренне связный, гармонически структурированный порядок, который есть нечто большее, нежели только сумма частей; скорее, мы стремимся столь искусно провести в будущем границы между этими тремя сферами социальной свободы, чтобы они, подобно органам живого тела, поддерживали друг друга в непринужденной взаимности воспроизводства общества как единства более высокого порядка155. В подобной формулировке нетрудно заметить также, что этот новый образ лучшего будущего обязан своим появлением единственно лишь стремлению еще раз перенести старую, намеченную еще ранними социалистами, идею социальной свободы на более высокий уровень совокупно-общественных процессов: вступить друг с другом в отношение взаимодополнения для реализации некоторой общей цели должно быть возможно не только для самих производителей, как того хотели праотцы социалистического движения, и не только в дополнение к тому, для граждан политического государства, а также для их партнеров по отношениям, как я предлагал это до сих пор с целью коррекции теории, но также и для самих этих трех функциональных сфер. Ни в каком другом своем элементе обновленный социализм не обязан так сильно рассуждениям Гегеля или Маркса, как в этом переносе социальной свободы на исходное значение социальных единиц. Общество будущего не следует более представлять себе как порядок, центрически управляемый снизу, исходя из производственных отношений, но как органическое целое независимых, однако целенаправленно взаимодействующих функциональных сфер, члены которых, в свою очередь, могут действовать друг для друга в условиях социальной свободы. Правда, предвосхищение, совершаемое в такой форме обновленным социализмом, а значит, идею непринужденного взаимодействия интерсубъективных сфер свободы для достижения общественного воспроизводства как цели более высокого порядка, было бы ошибкой понимать, в свою очередь, как неподвижную, чуждую всяких изменений картину будущего. И это «верховное» руководящее представление, так же, как и все антиципирующие, относящиеся к созиданию будущего элементы нового учения, нужно понимать как простую схему для ориентировки, задающую только то направление, в котором ведется экспериментальный поиск институциональных возможностей реализации. Те социальные условия, которые, согласно опытно подкрепленным познаниям, должны быть созданы в различных сферах, чтобы сделать в каждой из них возможным равноправное существование их членов друг для друга, должны поэтому ориентироваться, в свою очередь, на искусство верных разделений как на приоритетный аспект; иначе говоря, каждое намечаемое изменение следовало бы всякий раз подвергать дополнительной проверке на предмет выяснения того, оставляет ли оно той или иной сфере деятельности пространство автономной свободы, позволяющее ей в долгосрочной перспективе стать органом демократической формы жизни, оперирующим согласно своим собственным нормативным закономерностям.
154
Мысль о том, чтобы понимать демократию не только как форму политического правления, но и как целостную форму жизни, первоначально восходит опять-таки к Джону Дьюи (показательные примеры см.: John Dewey, Democracy and Education, in:
155
Здесь я принимаю либеральные предложения Михаэля Вальцера, чтобы плодотворно использовать их для идеи социализма: Michael Walzer, “Liberalism and the Art of Separation”, in: