Я так и застыла с набитым ртом, представив на мгновение, что за обе щеки уплетаю вчерашнюю мерзкую кашу.
– В смысле – я изменилась?
– Ты же перешла границу, дитя, была чужой здесь, и мир тебя отвергал. Теперь ты своя.
– То есть, я умерла? – похолодев, уточнила я, но старуха только недовольно головой покачала.
– Да жива ты, жива, девка глупая! Я тебя через границу перевела, и мир тебя принял. Так и назад выпускать буду, коли надумаешь вернуться! Но учти, сестре твоей хода с тобой не будет!
– Что?! Почему?
– Да потому, дурная твоя башка, что не я границу ей отпирала, другой ее провел! И либо сожрана она уже навьями, что на дух живой слетелись, либо сама здесь своей стала!
Мне показалось, что сердце у меня остановилось, еда разом утратила вкус.
– Я всё равно найду ее, – твердо произнесла я, глядя в лицо Яге. – Всё равно.
Она только устало покачала головой.
– Ох, сколько вас самоуверенных ко мне приходит, да мало кто возвращается. И ведь предупреждаю каждого, наставляю, уговариваю и пугаю, нет – всё равно навстречу погибели стремятся! Что вам в Навьем царстве, мёдом намазано?!
– Так ведь не от хорошей жизни в царство мертвых идут, бабушка.
– Что верно, то верно. Искать сестру тебе долго. Птица большая ее утащила, Финист постарался.
– Финист?! – Нет, конечно, о чем-то подобном я уже догадывалась, ответ всегда лежал у меня под носом, и я просто отказывалась его замечать. – Но Финист же никогда девиц не крал и зла не творил!
Яга только скептически изогнула тонкие бесцветные губы, и я осеклась и уже тихо и неуверенно добавила:
– Ну, так в сказках говорится…
– Много в сказках говорится, много лжи, – скрипуче рассмеялась старуха. – И мир изменился, и герои сказаний изменились. Погибли мы для мира, ушли и исчезли вместе со сверженным идолом. Унесла его вода в темноту, в мир подземный, от солнца далекий, и нас утянула. А без света и добра не осталось, только голод и смерть. Кто добро творил, злее навий стал.
– А ты, бабушка?
– А я, – усмехнулась Яга, блеснув острыми зубами, – испокон веков на границе стою, вход в мир людей стерегу, одною ногой жива, одною мертва. И не изменится для меня ничего, и до скончания времени будет так.
Квас я допивала в молчании. Хотела помочь Яге убрать со стола, но она только отмахнулась. Волк спрыгнул с лавки и свернулся у моих ног, совсем как большая кошка.
Из тёмного угла старуха вытащила почерневший от времени ларец, окованный железом. Металл ярко блестел, словно только что отполированный. Ларец этот, огромный и неприподъемный даже на вид, Яга несла легко, словно шкатулку.
– Слушай меня, девица-соколица, слушай и запоминай, – старческий надтреснутый голос Яги стал глубже и мягче. Старуха открыла ларец, пару минут пересыпала из руки в руку его содержимое. Достав медный чеканный браслет, быстро надела мне на запястье: – Имя скрывай, не называй никому, как бы ни спрашивали, как бы ни пытали, чем бы ни грозили. Даже другу не открывай, даже возлюбленному, ибо нет в Навьем царстве друзей и возлюбленных, только обман.
Другой браслет, почти брат-близнец первого, сдавил мне вторую руку:
– Помощи не жди ни от кого. Предложат – откажись, навяжут – беги. Но если уж помогут – не благодари, иначе всю себя во власть тварей отдашь.
На средний палец правой руки Яга мне надела тяжелый перстень с растительным орнаментом:
– С дорог не сходи, троп не покидай. Земля алчет крови и плоти не меньше тварей, и сама она тварь.
– Бога своего не поминай, только тварей разъяришь, помощи не дождешься. Нет здесь у него власти, – с этими словами мне на голову лёг тонкий обруч с височными кольцами.
– Сестру найдешь – проверь ее, расспроси, разговори, – Яга застегнула мне на талии пояс из крупных пластин, украшенных чеканными волчьими головами и колючими лозами. – Найти одну оболочку выеденную можешь, в которой, как в платье с чужого плеча, духи разгуливают.
Я кивала, про себя повторяя предостережения. Украшения давили то ли оковами, то ли доспехами.
Она вручила мне посох, с которым я пришла, суму с припасами и бурдюком для воды, кинжал в простых кожаных ножнах, старых и потертых, но когда-то богато украшенных.
– И перо не теряй, – уже в спину прокаркала Яга, – оно тебе путь укажет, к логову Финиста выведет.
Я машинально прижала ладонь к груди, где за пазухой кололось серое перо. Как она узнала, как заметила? Впрочем, это же Яга. Что я о ее силах знаю?
Ягу я не благодарила, помня об ее же наставлениях. Уходила, чувствуя довольный взгляд в спину. Впереди стеной вставал лес, но он не казался уже таким темным и непроходимым, как раньше.