— Лора, ты бредишь! — замахал руками Дейвид. — Ты ничего не говорила и не вставала! Ты была без сознания! Это тебе все привиделось! Это из-за травмы. Травмы головы! Это безумие — идти в Атуа-Тангиханга, Лора!
— Белые люди умеют говорить о том, в чем ничего не смыслят, — улыбнулась Лора и пошла на свет, раздвигая ветви кустарника. — Ты со мной?
Она обернулась и посмотрела на растерянного, раздавленного случившимся Дейвида.
— Я? — переспросил он. — Я… Я не знаю.
— Ты Долли любишь? — спросила вдруг Лора, с добротой, с нежностью.
— Люблю, — ответил Дейвид, и на глазах у него появились слезы.
— Тогда надо идти, Дейвид, — Лора слегка качнула головой. — Если любишь…
До Атуа-Тангиханга нужно было идти через холмы, по заросшим лесным тропинкам, перебираться вброд через мелкие речушки, обходить небольшие озера. И Лора, и Дейвид едва держались на ногах, каждое новое препятствие для них становилось настоящим испытанием. Но они спешили. Они шли так быстро, как могли. Шли молча. Каждый думал о чем-то своем.
О чем думал Дейвид, Лора не знала. Время от времени она искоса поглядывала на него. Но он словно и не замечал этого. Запутавшийся, потерянный. Лора тоже бы запуталась, но она и до этого была в тупике. Так что теперь, несмотря на всю нелепость, нелогичность, несуразицу происходящего, она, наоборот, испытывала какое-то странное облегчение. Словно нащупала долгожданный выход.
События последней ночи и этого утра складывались для нее в единую картину. Голоса — будто бы ангелы-хранители спустились к ней в самую страшную минуту и помогли понять что-то очень важное, ценное. Что-то, чего и не объяснишь словами, но ведь если сердцу понятно, то и объяснять не нужно. Потом воспоминание детства, как она впервые увидела Анитаху. И потом — как она защитила его от Брэда. Как сказала Брэду «нет».
— Ты боишься смерти, Дейвид? — спросила вдруг Лора.
— Смерти? — переспросил он.
— Да, смерти.
— Я пытаюсь о ней не думать, — серьезно ответил Дейвид. — Зачем? Мне не по себе становится. Не нужно о ней думать.
Дейвид посмотрел вперед — еще вон тот холм, потом спуститься в долину — и через полчаса хода Атуа-Тангиханга. Место, откуда живыми не возвращаются.
— Боюсь, — сказал вдруг Дейвид.
— А если я скажу тебе, что Ада нет? — спросила Лора и внимательно посмотрела на спутника.
— Если ты скажешь? — печально улыбнулся Дейвид. — Если ты скажешь, не перестану бояться.
— Ну, а если вот действительно ты будешь знать, что Ада нет — как тогда?
Дейвид задумался.
— Так, держись! — закричал он и подхватил Лору.
Лора споткнулась и чуть не упала с каменного уступа.
— Спасибо… — поблагодарила Лора.
— Знаешь, — сказал Дейвид, держа Лору за руку. — Я раньше верил в загробную жизнь. А потом как-то перестал. В Бога верю, даже в чудеса верю, а в культ, в религию, в то, что о Нем говорят — нет, не верю. Когда долго изучаешь культуру, науку, начинаешь понимать, что религия — это просто такая сфера жизни. Она не о Боге. Она о людях… Вот ты говоришь — «Ада нет». Это ведь не о религии речь, а о тебе.
— И что это обо мне говорит? — недоуменно улыбнулась Лора и поспешила вперед по тропинке.
— Ну, это говорит, что ты добрая, — сказал Дейвид, глядя ей в спину.
Лора смутилась и слегка закраснелась.
— Добрая… — протянула она.
— Да, добрая. И поэтому я тобой восхищаюсь.
— Восхищаешься? — не поняла Лора.
— Да, восхищаюсь, — серьезного ответил Дейвид. — Вот мы сейчас идем черт знает куда, на смерть, может быть. И я спрашиваю себя — зачем я туда иду? Какого черта? Почему бы просто не вызвать полицию? Или не найти, например, где-нибудь ружье и не наведаться в Потуа, чтобы перестрелять там всех к чертям? «В пределах самообороны»… Но нет. Я иду в Атуа-Тангиханга, откуда еще никто живым не возвращался. И у меня нет ответа — зачем я туда иду. Просто иду, и все. Я иду. Понимаешь?
— Нет, — честно призналась Лора.
— Ну, просто я смотрю на тебя — и не могу тебе не верить. Точнее, могу не верить… Даже не верю, что надо идти в этот дьявольский лес. Но ты говоришь, что надо, и я иду. Ведь убеждают не слова, а поступки. Человек может говорить умные вещи, но его никто не услышит. Доводы не убеждают, доказательства не убеждают. Поступки убеждают. Только они. И если человек так действует, что это восхищает людей, то скажи он им, что «Ада нет», и они ему поверят. А скажи он — «Ад есть», и ему тоже поверят. Все думают, что дело в религии, а это не так. Дело в людях…
— Восхищение… — задумалась Лора. — А что ты скажешь о человеке, который говорит, что Рая нет?
Дейвид рассмеялся.
— Почему ты смеешься? — удивилась Лора.
— Ну, это старый спор маори с миссионерами… — пояснил Дейвид. — Он уже легендой стал.
— Да? А я не знала.
— Старый спор, — повторил Дейвид. — Не спор даже, а такая… Не знаю. Обличающая история. Или нет, не обличающая? Не знаю, как сказать. В общем, когда миссионеры рассказывали маори об Аде, те слушали спокойно. Но когда миссионеры стали рассказывать о том, что такое Рай, маори почему-то запротестовали. Миссионеры были очень удивлены и продолжали настаивать на существовании Рая. А маори — ни в какую… Ад, может быть, и есть, а Рая нет, и все туг.
— А почему маори говорили им, что Рая нет?
— Индейцы живут в неизменном мире. В их мире все постоянное, вечное, ничто принципиально никогда не меняется. И поэтому, если ты живешь хорошо, красиво, полнокровно, счастливо — это значит, что, и когда твой дух покинет тело, он будет чувствовать себя так же. Для них Рай — вот он…
И Дейвид показал вокруг — на небо, на бескрайние, зеленые, удивительно красивые земли, на океан, виднеющийся вдалеке.
— Не понимаю, — Лора задумалась. — А почему тогда они согласились с тем, что Ад есть?
— Дейвид снова рассмеялся — тихо, еле слышно:
— Ну, Лора, они смотрели на миссионеров и думали — если этим людям нужен Рай, значит, они живут в Аду, а если они живут в Аду, то, видимо. Ад есть. Вот такое рассуждение, или примерно такое.
— А Рая-то тогда почему нет? — Лора растерянно развела руками.
— А Рай — вот он! — Дейвид улыбнулся и снова обвел глазами окружающий мир. — Но это не Рай, конечно. Это жизнь. В общем, если жизнь — Рай, то и не надо тебе никакого Рая. Иди и смотри…
— Иди и смотри, — повторила Лора, вспомнив слова старого маори. — Иди и смотри.
— Да, — подтвердил Дейвид, не вполне понимая, с чем именно он соглашается. — Это твоя жизнь — иди и смотри.
Лора и Дейвид выбились из сил. У Лоры ныли колени и раскалывалась голова. С каждой минутой Дейвиду становилось вес тяжелее дышать. Он выглядел не просто болезненно, он был ни жив, ни мертв. Они шли, поддерживая друг друга. Молча. И уже, кажется, ни о чем не думали. Только бы дойти. Только бы выдержать.
А вокруг пели птицы, благоухали цветы, зеленела крона вековых деревьев, солнце наполняло мир светом.
Рай.
Атуа-Тангиханга уже был хорошо виден — темный, высокий лес, совсем не похожий на другие в этой части острова. На Южном острове встречаются подобные леса, но здесь, на теплом — Северном, нет. Даже не лес, а словно какая-то крепость — неприступная, с глухими стенами, пугающая одним своим видом.
— Боишься? — тихо спросила Лора.
— Боюсь. Не по себе, — признался Дейвид. — Понимаешь, это как бы дом духов. Я не очень верю в мистику, но это научно зафиксированный факт — если маори нарушает табу, он умирает. А если маори заболеет, то шаман племени вылечит его быстрее любого нашего врача. Часто медики даже отказываются лечить маори, потому что понимают — если кто и может спасти больного, то только шаман.
— Да, я слышала, — тихо отозвалась Лора.
— А в Атуа-Тангиханга живут духи умерших, — продолжил Дейвид. — Это место — табу. Его могут посещать только шаманы маори. И только в определенные дни. Зачем мы идем сюда, Лора?