Через полчаса мы окончательно замерзли и спустились вниз. Пролезли в отогнутые прутья ограды.
— Что-то не очень весело в этом году. — Настя зевнула.
— Может, в следующем будет лучше, — предположила я.
— Не весело?! А как же твой принц? — усмехнулся Ваня и ловко увернулся от тычка в бок.
Он придержал калитку арки, чтобы мы прошли.
Так закончился четырнадцатый день рождения близнецов. Официальное празднование было в тот же день, но раньше, сразу после уроков. На роллердроме собралось человек пятьдесят: почти весь класс, ребята из секции по гандболу, приятели из студии актерского мастерства, даже пара девчонок из кружка по лепке, который Настя бросила в третьем классе. Иногда она казалась мне чересчур общительной. И, конечно, все эти веселые знакомые умели кататься на роликах. Все, кроме нас с Ваней. Мы сидели на низких скамейках, как в школьном спортзале, и смотрели, как Настя с приятелями — раскрасневшиеся, растрепанные — визжат и гоняются друг за другом, падают, поднимаются, подъезжают к столу за колой. На скатерти, расстеленной на двух сдвинутых партах, стояли открытые бутылки с газировкой, валялись пластиковые стаканчики, откуда пили, не разбирая, все подряд, лежали остатки торта. Чтобы чем-то себя занять, я стала собирать мусор и выбрасывать его в стоявшее рядом ведро.
— Помочь? — спросил Ваня.
Ответить я не успела — в зале вдруг приглушили свет, по нам и другим гостям поплыли разноцветные блики, и колонки запели голосом Элвиса Пресли:
— Wise men say, only fools rush in, but I can’t help falling in love with you[1].
Под мелодию, призванную, видимо, задать романтический настрой, из двери за занавесью выехал парень на роликах в атласном плаще и в короне. Освещаемый прожектором, он сделал два круга по залу, выписывая пируэты, потом подъехал к Насте, встал на колено и протянул руку. Улыбаясь до ушей, она взяла его за руку, и они закружились вместе. Их сразу скрыла толпа гостей.
— Ваня, что это такое? — громко зашептала я.
— Принц, не видишь, что ли?
— Откуда?!
— Входил в программу «День рождения на роллердроме». Сестрень только ради него нас сюда и потащила.
Так вот почему всем пришлось ехать на конечную станцию метро.
— Зачем ей, блин, принц? — недоумевала я.
— Чтоб мы троллили ее каждый день, — хмыкнул Ваня.
Я рассмеялась:
— Так себе принц, если честно.
— А что с ним не так?
— Он же в очках. И корона картонная.
Теперь рассмеялся Ваня.
— Какой он должен быть?
— Не знаю. И вообще принцев не бывает.
Как и чудовищ.
Мы снова сели на скамейку и смотрели, как все веселятся.
— Почему ты не пригласил никого из своих? Это же ваш общий день рождения.
Ваня пожал плечами.
— Ну, формально мой день рождения завтра.
— А все-таки?
— Не хотел. Да и некого, если подумать. Ты тоже никого не приглашала на свой.
— Я пригласила вас.
— А я пригласил тебя.
Когда все закончилось, Настя долго прощалась с гостями: полчаса поцелуев и обнимашек. Ваня зевал и закатывал глаза в углу гардероба.
— Позвольте, пожалуйста, пройти, — попросил кто-то сбоку.
Я подвинулась и одновременно обернулась — мимо меня прошел принц.
— Спасибо, — сказал он, и его лицо вытянулось в морду мозазавра.
Глава 3,
в которой рассказывается, как папа и Нина живут спустя три года после исчезновения мамы
Тихо села на кровати, чтобы они не услышали, что я проснулась, и не перестали спорить. Комната за прошедшие три года почти не изменилась. Так же торчали футболки из шкафа для одежды, правда, его дверцы немного покосились. Так же висел ночник — божья коровка, хотя он уже не работал. Письменный стол, стул. Кресло и подоконник завалены вещами — еще не бардак, но уже не порядок. Золотая середина. Разница была только в рисунках на стенах. Карта мира, давно выцветшая, теперь лежала, свернутая в рулон, под кроватью, под которой когда-то жило мое первое чудовище. Ее сменил плакат «Эволюция морской фауны от архея до наших дней».
Остальные стены были увешаны рисунками: карандашными и пастельными набросками, акварелями, висел в рамке первый пробный натюрморт маслом — несколько подвядших яблок на фоне сумрачносерой ткани.
— А я говорю — отдай! Или выброси. Собери и отнеси хоть в церковь. Или еще куда.
— Не вмешивайся, пожалуйста.
— Нет, это невозможно. Посмотри, как это выглядит со стороны! — И бабушка начала излагать, как это выглядит со стороны. Который, впрочем, раз. Я уже знала, что она скажет потом: надо продолжать жить дальше и вообще подумать о девочке, то есть обо мне.
1
«Мудрецы говорят, что спешат лишь глупцы, но я не могу в тебя не влюбиться»