— Понимаю, — вдруг сказала она. Плечи ее поникли, голова опустилась, и сразу она стала выглядеть беззащитной и маленькой. Василию стало жаль ее на мгновение, а потом он вспомнил, кто перед ним и одернул себя. — Тогда я уйду. Соберу детей и… — она упала на диван и заплакала, горько и тихо, давясь слезами.
Василий стоял, как истукан, держась изо всех сил, чувствуя себя чудовищем и отчаянно борясь с желанием подойти к жене. Он много лет с ней прожил в браке, в конце концов!
— Я просто хотела счастья нашим детям, — сказала, икая и всхлипывая, — чтобы кушали сладко, одевались тепло, всего-то. Прости меня, такого наворотила, бог мне судья, хотелось, как лучше.
— Ну, не плачь так, — попросил, — все обойдется.
— Раз уж так, — сказала она, вытирая слезы, — помоги мне собраться, и я уйду и больше не появлюсь.
— Конечно, — с облегчением сказал Василий.
Варвара протянула руку и он, не задумываясь, взял ее и обожгли его тут же черные глаза, и ни следа слез в них, и Василий пропал.
***
С самого утра Матеуш поспешил в ресторан, где они обедали вчера, и прождал почти до обеда, нетерпеливо оглядываясь по сторонам, но отец так и не появился. Предчувствуя дурное, Матек стал искать след и нашел его в больнице.
Отец спал. Он был очень бледный, дышал хрипло, прерывисто. Матек тронул его плечо и он с усилием открыл глаза.
— Ты кто такой? — выдохнул он и на Матеуша пахнуло лекарствами и болезнью. — Уже пора?
— Отец, ты чего? — Матек склонился ниже. — Это же я, Матеуш. Мы виделись вчера, неужели забыл?
— Ты прости уж, память совсем плохая. Хоть и кажется, что я тебя где-то видел и правда. — отец закашлялся и Матек почуял, что обволакивает Василия липкий темный туман и высасывает из него силы и едва не одернул рук, чувствуя, как туман тянется и к нему.
Тот же туман заволакивал и взгляд отца. Теперь он не помнил его, в этом Матек был совершенно уверен, как и в том, чьих рук делом было все это. Матеуш почувствовал, как горячая кровь приливает к голове и кипит в венах. Он не хотел трогать мачехи, но она не оставила ему выбора.
***
Матеуш отыскал нужный дом очень быстро. Ярость, которая вела его, проложила для него дорогу, а приобретенное чутье и скорость провели, мимо всех охран и препятствий, на самую вершину многоэтажного дома.
Дверь в квартиру была открыта, даже распахнута. Матуеш чувствовал, что идет в подготовленную ловушку, но и это не заставило его отступить, так он был зол на коварную ведьму, посмевшую тронуть его отца, всю жизнь она высасывала из него кровь!
Варвара сидела в большой комнате, прямая и строгая на фоне огромного окна.
Она была одета в строгий деловой костюм и просматривала бумаги, глядя на столбики цифр через стильные очки-половинки. Ведьма посмотрела на Матеуша поверх них, когда он подошел.
— Вот и наш мстительный-добродетельный явился, — сказала она, — зачем пришел?
— Отца мне верни, колдунья! — крикнул Матек и, что было сил, ударил по стене. Варвара равнодушно посмотрела, как отлетел от угла большой кусок штукатурки. — Мало тебе было мать мою извести и меня едва к праотцам не отправить! Отца забрать не позволю!
— Ты так орешь, словно это я виновата, — сказала Варвара, снимая очки. — Не я его убиваю, а ты.
— Ума лишилась? — спросил Матек, — Это из-за меня что ли он на больничной койке лежит?
— А из-за кого? Пока ты не воскрес, он в больнице не бывал. Даже не чихнул ни разу. Но нет, надо было тебе явиться и воду мутить, что мне по-твоему оставалось делать, после того, как он заявил, что прогоняет меня? Я повела себя совершенно естественно.
— Твоя логика такая же больная, как ты сама. И гнилая насквозь, — Матеуш наклонился вперед, опираясь на стол, сверля ведьму таким взглядом, от которого ей стало не по себе. — От тебя пахнет разложением. Верни мне моего отца.
— А что ты мне сделаешь? — сказала Варвара и холодно рассмеялась, — ты беспомощен! Тронешь меня и станешь такой же безвольной колодой как и твой отец, мне и трудов-то вызвать охрану, чтобы тебя вывели. А, как только ты выйдешь из комнаты, знаешь, что я сделаю? Я достану свою черную шаль, и полынь, и рябину, и так поколдую, что к утру ты будешь мертвее всех мертвых, мальчик. На что ты надеялся, приходя сюда, безо всякой защиты? На то, что я испугаюсь голоса твоего грозного? Или может, раскаюсь? В чем, интересно? Мне нет больше выгоды беречь твоего отца: раз тебя вспомнив, он вспомнит и потом, и после. От мертвого больше пользы: я получу все его деньги и предприятия, и мои дети не будут знать голода и недостатка ни в чем, до конца своих дней. Жаль, что так приходится с ним кончать, он был хорошим добытчиком все эти годы, но, что поделать! Для того все и затевалось, и неужели ты думал, что я сейчас отступлю?