Первым не выдержал капитан.
— Бесполезное отродье, — сказал он и отвесил пленному тяжелую оплеуху. Рыжий, не удержавшись на ногах, упал в грязь, но тут же поднял голову и метнул в Харта взгляд, полный ненависти.
В ту секунду, каждый из нас ощутил, что что-то произошло. Будто потекла по воздуху струя чего-то сжатого, горячего, как газ и угодила в крышу одного из недостроенных домов. Влажные бревна, подмоченные моросящим с утра дождем, вспыхнули, как сухие спички.
Мы отшатнулись от этого, как черти от ладана, а Харт вдруг расхохотался и стал толкать нас в спины:
— Вот и огонь для вашего обеда, джентльмены! Давайте, быстро снимайте эти бревна и в костер!.. видишь, можешь ведь, когда с тобой обращаются по заслугам. — с этими словами, он грубо потрепал рыжего по голове.
— Заприте его в доме, что ближе всего к болоту, — приказал он, — И не балуйте! Если там будет по колено воды на полу, дьяволенку это пойдет только на пользу.
Так, наш пленный стал для нас единственным источником огня во всей этой проклятой промокшей земле. Болото чавкало у нас под ногами, малярия распространялась со скоростью лихой мысли, но, пока у нас был жаркий огонь, оставалась надежда.
Мы поняли расчет, с которым капитан взял с собой в путешествие преступника с таким странным талантом, но никак не могли понять отчего столько жестокости тот изливает на него. Он обращался с ним, как с дикими зверем, которого боялся и потому старался сломать его голодом и побоями.
Я был тем, кто носил ему еду и присматривал за ним, и я же был первым, кто не выполнил приказа и не стал возвращать кляп на место, после еды. И, вместо проклятий, я услышал:
“Спасибо”.
Присмотревшись к нему получше, я его раскусил. Не был он, ни задиристым воякой, ни, тем более, убийцей. Мальчишке было всего-то лет девятнадцать. И если бы не татуировка и странный дар, сошел бы за сыночка какого-нибудь дворянина интеллигента, такое у него было лицо, только вот заносило его вечно не в то время и не в то место.
Но, едва мы разобрались с огнем, пришла другая проблема. Дикари явились ночью и вырвали все ростки на огороде и выкопали все посеянные нами семена.
На следующую ночь, мы оставили охрану, но наутро нашли индейский топорик воткнутый в залитые кровью ворота. На топоре висел наш единственный петух.
Тогда, капитан снарядил отряд и сам во главе его отправился в лес, чтобы прижать дикарей пулями и железом. Поход планировался победоносным, но вернулись вояки напуганные, трясущиеся и залитые кровью.
“Люди просто исчезали в лесу”, — говорили они. — “Вот он идет рядом и раз: его нету. Не видно и не слышно врагов!”
Шли дни, мы отсиживались за стенами. У нас не было шанса пополнить свои запасы или вырастить что-то, люди голодали. Те, кто осмеливался покинуть форт, чтобы хоть чего-то попытать в лесу, не возвращались.
Мы были на грани гибели, когда ситуация вдруг изменилась.
Однажды, на рассвете, в дымке, что поднималась с болота, мы увидели, в трехстах метрах от наших укреплений, стоящих в ряд индейцев. Наши враги были страшны: все в шкурах, кожа вымазана в черный, и белый, и красный, ирокезы стоят торчком, разукрашенные красной глиной и перьями, и зубами диких животных.
Мы задрожали, уверенные, что призраки пришли покончить с нами, а затем углядели в руках у них белую тряпицу.
Вышли мы навстречу индейцам все вместе, нас всего осталось человек десять, голодных и дрожащих от ужаса.
Индейцы смотрели на нас спокойно, изучающе, мне даже пришло в голову, что так сытая большая кошка смотрит на кучку грязных и тощих диких свиней: никакой угрозы они от нас не ощущали, слишком мы были жалки.
— Что вам? — спросил капитан. За много дней, лицо его заросло щетиной, только глаза горели такой же непримиримой злобой ко всему миру. Была ли эта злоба вызвана страхом или он родился с ней — неизвестно.
Один из высоких индейцев, с черным ирокезом, украшенным вороньими перьями, сказал, отрывисто, рублеными фразами, комкая незнакомые слова:
— Мы не станем убивать. Отпустим домой. Отдайте демона, которого прячете, и уходите.
Никто из нас не понял, к чему он вел, но глаза капитана вдруг загорелись безумной радостью.
— Возвращайтесь после полудня, — сказал он и указал на солнце для доходчивости.
Когда мы вернулись в форт, он рванул к домику, в котором мы держали нашего пленного и выволок его на улицу. Тогда мы и догадались, что за демона имели ввиду индейцы.