— Я знал, о, я знал что ты мне пригодишься! — приговаривал Харт, волоча пленника чуть ли не за волосы. — Я выменяю тебя на время, а потом прибудут корабли, много кораблей, с оружием и солдатами, и тогда мы загоним этих индейцев в канавы! А сейчас, разожги нам костер, да побольше!
Но как капитан не бил и не таскал беднягу, от голода и слабости он сумел выжать из себя только крохотный язычок пламени, который нам едва-едва удалось раздуть. Обессиленный, глотая кровь из разбитого носа, он смотрел на огонь до того отупевшим бессмысленным взглядом, что становилось не по себе. Мы старались не смотреть на него.
Мало того, что он пережил и во время путешествия, и во время этого плена, мы еще и отдавали его индейцам, каннибалам и убийцам, которые неизвестно еще, что с ним сделают. Все мы понимали, что это не по-человечески, но перечить капитану боялись. Мы устали, и наша совесть быстро вошла в сговор с пустым желудком.
В полдень, индейцы снова появились перед фортом. Мы, не отрываясь, смотрели в ту сторону и все же показалось, что они появились разом, как тени выросли из-под земли.
В этот раз, их было больше и все увешаны луками, каменными ножами, твердыми короткими дубинками. С некоторых не отмыты были следы крови.
Впереди них стояла девушка, такая, что ни у кого из нас не возникало сомнения, кто здесь главарь. Роста невысокого, на плечах накидка из шкуры пятнистого зверя, и его зубастая морда накрывала ее голову наподобие шлема. Глаза, сверкавшие на изукрашенном черной краской лице, походили на рысьи: желтые, неподвижные, цепкие.
От ее, завернутой в грубые шкуры фигуры, украшенной ожерельями и браслетами, исходило невероятное притяжение. Сказались ли голодные дни, или нечеловеческая, странная красота ее лица, но нас охватило чувство, что она имеет над нами полную и безоговорочную власть, держит судьбу каждого в своих руках: такой магической силой полнился ее образ.
— Демона, — сказала она вместо приветствия.
— Постойте, миледи, — осклабился Харт, явно подбирая простые слова, и много жестикулируя, чтобы невежественные варвары поняли, о чем он.
— Мы не обсудили еще некоторых условий нашего договора. Возможно, он стоит дороже. Нам жаль с ним расставаться. — он неприятно улыбнулся. — Мы ведь можем договориться.
— Твои люди умрут, — сказала она безо всякого акцента, и все мы поняли, что наш язык для нее не является загадкой. — В муках, один за другим. Духи будут уносить их, а мы — слушать их вопли. Отдай мне демона сейчас же.
Капитан посерел лицом, улыбка на его губах увяла. Он хотел возразить, но она остановила его одним взглядом, тяжелым, как пощечина.
— Конечно, — сказал он сквозь зубы. Его тон не обещал королеве индейцев ничего хорошего. Спеленутого веревками, нашего пленника он швырнул ей под ноги, так что упал он на колени.
— Приятного аппетита, — процедил Харт напоследок.
Рыжий поднял голову и посмотрел на индейскую королеву с каким-то последним отчаянным “Ну?!”.
А она улыбнулась ему, широко и радостно, наклонилась и погладила его по голове, прощебетав на своем языке что-то ласковое.
Ее ладошка пригладила заляпанные кровью и грязью волосы, обвела разбитую скулу, стерла капельки крови из расквашенной губы. Она гладила и гладила его лицо и волосы, проводя пальцами по линиям татуировок на его лице, приговаривая что-то нежным голосом, а он не сводил глаз с нее, зачарованный. По его телу прошла дрожь, сначала легкая, потом крупнее и, на наших глазах, язык пламени побежал по его татуировке, как по фитилю, разбегаясь на сотни горящих линий по всему его телу, и, через мгновение, он уже горел весь, ярко как факел.
Мы все отшатнулись в сторону, крестясь, даже индейцы сделали шаг назад от невыносимого жара ревущего огня. Только королева, чье лицо стало совсем детским от восторга, не отпрянула. Не боясь обжечься, она продолжала гладить голову демона, превратившуюся уже в огненный шар, будто бы увенчанный кривыми, словно надломанными, рогами. Наклонившись, она поцеловала его в лоб, и жаркое пламя, от которого земля вокруг спеклась в черную потрескавшуюся плиту, никак не повредило ей.
Мгновение, и пламя взбежало обратно к голове и рукам нашего пленного, которого индейцы назвали демоном, и он, совершенно невредимый, встал, обнаженный, как Адам, ведомый ласковыми, но твердыми руками королевы с рысьими глазами.
Она снова сказала ему что-то доброе и погладила его голову, и лицо, но он ничего не мог ответить, только не сводил с нее глаз, умоляющих, неверящих, восхищенных. Затем, индейцы ушли и его увели с собой.