Аня шла вглубь комнаты, как пьяная, поворачиваясь на месте и касаясь знакомых-незнакомых вещей. У нее закружилась голова, мозг бастовал, отказываясь перерабатывать противоречивые сигналы от органов чувств.
Взгляд зацепило зеркало, такое большое и знакомое до самого мелкого завитка на раме. Анна шагнула ближе и увидела свое отражение, бледное напуганное, а позади — дверной проем. Там, у нее за спиной, стоял огромный зверь с окровавленной мордой.
С криком, Анна обернулась и едва не упала, потеряв равновесие.
Вместо зверя там стоял молодой мужчина и смотрел на нее, наклонив голову. Его одежда была в беспорядке, воротник распахнут, вся рубашка заляпана коричнево-багровым.
Кожа серая, глаза дикие, синюшные синяки под ними.
Анна уперлась спиной в зеркало. Животный страх сковал все ее тело, как во сне, когда ты и пошевелиться не можешь, пока тебя едят заживо.
— Приходят снова. Опять убивать. — отрывисто сказал он. Прозвучало это так, будто он сетовал на появление каких-то паразитов, вроде тараканов.
— Нет, постой, — ответила Анна. Больших усилий стоило заставить голос не дрожать. — Ты не можешь меня убить. Я хозяйка этого места, — сказала она и почувствовала, что это правда. Именно это она знала, открывая знакомые двери в знакомые комнаты. Она уже была тут, и это место тогда принадлежало ей.
— Докажи. Я — это место.
— Тогда ты должен сам это чувствовать, — сказала Анна.
— У меня нет сердца. — сказал он и распахнул рубашку. Аня едва подавила крик: в груди у него сочилась кровью темная, влажная дыра. — Его забрали. Я ничего не чувствую, кроме боли.
“Люди не могут жить с такой раной, это невозможно!”
“Значит он привидение. И я буду первым человеком, проведшим психоанализ с призраком. Так и знала, что в этом деле мне откроются невиданные перспективы!”
— Кто забрал твое сердце?
— Смерть забрала, — он шагнул в комнату.
Анна двинулась в сторону, по стене, стараясь, чтобы расстояние между ними сокращалось как можно медленнее.
Это все не по-настоящему, не может быть по-настоящему. Призрак шел очень медленно, видимо, никуда не спешил. Нужно говорить, нужно продолжать говорить во что бы то ни стало.
— Так ты умер?
Призрак равнодушно пожал плечами.
— Должно быть. Осторожно, тут балдахин. Упадет.
— Спасибо, — сказала Анна избегая балдахина, продолжая свое движение по стеночке. Может ей это казалось, но с каждой минутой призрак выглядел все разумнее и голос у него вроде бы становился четче.
— Откуда ты знаешь, что смерть забрала твое сердце, если даже сам не уверен, что умер?
— Я не сказал, что это была моя смерть. — и глаза уже не выглядели такими дикими. Если очень захотеть, можно представить, что и пятна на рубашке не от того, о чем Аня не думает, а от чего-нибудь безобидного, например, от соуса барбекю.
Если пройти по стенке еще полпути, она уже доберется до двери, а там выскользнет в коридор и побежит прямо к выходу.
В ответ на ее мысли дверь с протяжным скрипом захлопнулась, отрезая путь к отступлению.
— Чья тогда? Чья смерть?
По лицу призрака пробежала тень, он запнулся.
— Я не помню, — сказал он с мукой.
Должен же быть какой-то выход, правда? Аня сунула руку в карман и нашарила что-то. Тревожная кнопка! Если ее нажать, тут через секунду будет толпа полицейских. Она вдавила кнопку в корпус и тут же с криком выдернула ладонь из кармана, почувствовав, как палец воткнулся во что-то отвратительно мягкое и скользкое.
На пол с обиженным кваканьем выпала толстая черная лягушка.
Это все не взаправду, не может быть взаправду!
— Тебе это кажется забавным? — крикнула она. От страха ее брала злость, разум отчаянно искал выход и не находил его.
— Нет. Не кричи, пожалуйста. Ненавижу, когда кричат.
— Ты убил столько людей, потому что шума не любишь? Повесил бы что ли объявление, сперва!
— Я убил их потому что здесь болит, — сказал он, указывая на грудь. — Когда в доме чужие, здесь начинает болеть.
Ну же мозг, выдай что-нибудь гениальное!
— Почему мне сначала показалось, что ты — зверь?
Все, дальше некуда. Анна уже уперлась спиной в угол, шаг в любую сторону приблизит ее к нему.
— Наверное, потому, что теперь я зверь, — сказал он, неумолимо приближаясь. Сейчас должно быть, попросит ее не очень кричать, пока будет рвать ее на части.
Аня зажмурилась, чтобы ничего не видеть. Ведь теперь он выглядел совсем нормальным, живым человеком. Если бы он не надвигался на нее с явной целью убить, он мог бы ей даже понравиться. Даже очень понравиться. Она с легкостью могла представить, как он улыбается, смеется. Какие надежные у него руки.