— Нет, постойте! — взмолился Василий, — Расскажите! Если уж идти, то до конца, я по-другому не умею.
— Вот и слушай внимательно, и не перебивай. Пойдешь утром на опушку лесную и постучишь по большой ели, что стоит у тропинки. А потом иди, прямо и прямо и все по елям постукивай. Сам увидишь, что будет.
***
Утром Вася сел в машину и поехал по дороге прочь от деревни, будто бы уезжал. Потом он свернул и проселочной дорогой доехал до лесной опушки в двух километрах от деревни, оставил там машину и пошел вдоль деревьев.
Он опасался, что старушка над ним подшутила и теперь вся деревня высыпет посмотреть как дурак ходит по елям стучит.
Но когда он дошел до большой ели, вокруг не было ни души. Вася несколько раз огляделся, плюнул от смущения и дважды стукнул по сухому дереву. Снова огляделся, убедился, что и впрямь никто за ним не следил, и зашагал вглубь леса.
Шел Вася долго, стуча по каждому еловому стволу, которые уводили его все глубже в чащу. И что-то так глубоко он задумался, пока шел, что когда раздался совсем рядом женский голос, он едва язык свой не проглотил от неожиданности.
— Что стучишь, мальчик? Потерялся?
Вася оглянулся, но никого не увидел, только деревья да кусты.
— Ты где? — сказал он, крутя головой.
— Так ты еще и слепенький? Здесь я, — ответил голос и Вася увидел ее у ели в трех шагах от себя, будто она и в самом деле все это время здесь стояла, а он ее не замечал.
Хоть и не заметить такую было бы трудно! Высокая и стройная, как деревце, кожа белая, а длинные темные волосы спускались ниже поясницы, укрывая ее плечи и спину как плащ. Ведьма была одета в длинную белую рубашку, а ноги ее оставались босы.
Была она чудо как хороша собой, но Василию от ее взгляда стало сильно не по себе. Она смотрела не как человек, а как кто-то совсем человеку чужой.
— У тебя дело ко мне, Василий Иванович? — спросила она. Ему подумалось, что она смеется над ним, но ему было все равно. Чутьем своим, Василий чувствовал исходящую от нее силу. Права была старушка, только она все здесь и решала, только от нее все зависело, теперь он очень хорошо это знал.
Собрался Вася с мыслями и, как мог коротко, изложил ей свое дело. Никогда он еще не был так немногословен говоря о делах, но он знал что никакими льстивыми речами и фантазиями удивить ее не удастся.
Она выслушала его довольно равнодушно, Василий и не ожидал, что она кивнет и скажет:
— Пускай. У тебя есть мое согласие. Строй на этой земле, обогащай ее, никто не станет чинить тебе препятствий. Но за это ты выслушай мой совет и запомни его.
Ведьма посмотрела ему в глаза и будто бы через них коснулась самой его души, которая сжалась под ее холодным нечеловеческим взглядом.
— Смотри в оба, Василий Иванович. Незнакомкам с темным глазом двери не открывай. Второй раз не женись. Если ослушаешься, то приведешь ко мне своего первенца, так и запомни. Беги теперь, Вася. Свободен.
И Вася побежал, давно ноги просились, а теперь дал он им волю и бежал до самой опушки, уже в конце смеясь на бегу, зная точно: теперь все получится!
Не прошло и пяти лет, как в умеренно спивающейся глубинке выросла крупная и преуспевающая ферма. Для этого Василий немало побегал, много порогов обивал, работал с утра до ночи и не зря: не каждый из провинциального засранца за пять лет вырастает большим предпринимателем.
В деревне выросли новые дома, приехали люди на заработки, построили целых два магазина и поговаривали об открытии школы и каждый житель назвал Василия, к имени которого теперь непременно прибавляли уважительное “Иванович”, своим благодетелем.
В то время ферма уже встала на ноги, Василий обнаружил, что свободного времени у него образовалось больше, чем раньше, но заскучать не успел: как и полагалось, он встретил девушку, прекрасную Катеньку и влюбился, куда деваться.
Поженились они через год и поговаривали, что счастливая пара совсем скоро станет еще счастливее. Не прошло и пяти месяцев после свадьбы, как в областном роддоме раздался первый пронзительный крик Орлова-сына.
Назвали Матеушем, в честь Катиного деда-поляка, погибшего в войну, диковинно, зато красиво. А дома звали Матек.
Следующие четырнадцать лет семья прожила очень счастливо, душа в душу — сын умница, мать красавица, отец работящий. Деревня за это время как-то незаметно превратилась в городок и сын стал ходить уже в новую школу.