Когда Матек подрос, Катя захотела вернуться на работу на ферму. До беременности она была ветврачом. Домой решили нанять домоработницу, чтоб было кому приготовить и прибраться.
Никто из них не помнил, кто привел в дом кареглазую Варвару. Молодая была совсем, красивая девица, Василий надеялся, что она подружится с Матеком, но мальчик почему-то ее так и не полюбил. Не разговаривал с ней и в комнате своей закрывался, если раньше родителей домой приходил.
Варвара объяснила, что он ведь почти уже взрослый парень, вот и стесняется.
К тому времени, Василий Иванович совсем забыл про свою встречу с ведьмой. Когда люди сталкиваются с чем-то, чего не понимают, память сама старается вытеснить это из их головы, хотят они того или нет. Вот и забыл Вася и ведьму, и ее наказ.
Через полгода Катя заболела, порезалась чем-то на ферме, и, несмотря на перевязки Варвары, с травами, рана воспалилась, да так сильно, что когда повезли ее в больницу, выяснилось, что у нее заражение крови.
Сгорела Катя за два дня, от сепсиса, оставив безутешного мужа вдовцом, а сына сиротой.
Василий Иванович был совершенно разбит. Если бы не забота Варвары, целыми днями отпаивающей его успокоительными травками, он бы не знал что бы с собой сделал. Но через несколько месяцев, заботами Вари, понемногу, ему стало лучше.
Никто не удивился, когда Василий на ней женился.
Матека после смерти матери будто подменили. Он стал нелюдимым, мрачным, домой приходил как можно позже, так что у отца сложилось впечатление, что он всеми силами избегает вообще там появляться. На Варвару сын смотрел волком, разговаривать с ней отказывался наотрез, а еду, которую она готовила, выбрасывал не пробуя.
Молодая мачеха и лаской, и добром пыталась приручить пасынка, но Матек от этого все больше закрывался как раковина.
В один день Василий призвал отбившегося от рук сына к ответу и потребовал, чтобы он извинился перед мачехой, поцеловал ее и впредь вел себя как положено сыну.
Варвара слушала Василия, сложив руки на груди и в ее глазах Матек безошибочно чуял насмешку и ту поганую гнильцу, которую почувствовал в ней с самого начала, сладкий дурманящий запах, который с ног до головы окутал его отца.
— Извиняйся! — потребовал Василий и Варвара выжидающе подняла брови: куда ты мол денешься, щенок, делай как отец велел.
А Матек открыл рот и сказал:
— Меня ты не обманешь, я знаю, что это ты убила мою мать. И однажды я убью тебя, дрянь, — зло выплюнул он.
Варвара изменилась в лице. Василий ударил сына так, что он упал на пол, а потом отволок его в его комнату и запер там, чтобы он как следует подумал о своем поведении.
Варвара так и стояла как громом пораженная. От мальчишки исходила невиданная сила, яркая, ослепительная, и чутье, которому она доверяла, подсказывало ей, что сила эта однажды может стать опасной. Этого она допустить никак не могла.
Той ночью, Василий проснулся и понял, что молодой жены рядом в постели нет. Он увидел оранжевый свет пляшущий по стенам и потолку от горящей на полу свечи. Его жена сидела на полу к нему спиной в черной шали и мерно раскачивалась, бормоча что-то под нос. Почувствовав его взгляд, она обернулась и Василий Иванович увидел ее глаза: мрачные черные озера без единого отблеска.
— Спи, — приказала она. Утром он ничего не вспомнил.
Варвара выглядела утомленной, а у ее виска целая прядь волос поседела, на лбу обозначились морщины. Василий решил, что это от расстройства и пообещал ей за завтраком серьезно поговорить с сыном.
Варвара накрыла на стол, а Василий постучал к сыну, не получил ответа и открыл дверь. В нос ему ударил странный затхлый запах, в комнате было очень жарко, будто кто-то топил всю ночь печку, а окна были наглухо завешены шторами.
— Матек? — позвал сына Василий и распахнул штору, впуская в комнату свет.
С постели раздалось глухое рычание и Василий бросился туда, чувствуя неладное. Матеуш за ночь похудел вдвое, кожа у него горела огнем, глаза слезились от света и закатывались, открывая страшные белые белки. Его трясло, и ни на какие слова он не реагировал.
Тут же вызвали скорую, повезли его в областной центр, потом в инфекционную и везде врачи разводили руками, даже связи Василия Ивановича оказались бессильны, Матек горел и умирал у него на руках.
Вечером второго дня Варвара тронула оглушенного горем мужа за рукав и сказала вкрадчиво:
— Давай отвезем его домой. Если уж умирать, так в родных стенах.
Той же ночью Варвара смотрела как он сам укладывает ослабевшего сына в постель: прикосновений мачехи он не переносил, начинал рычать и трястись пуще прежнего.