У Варвары был план. Теперь, когда пасынок умер, пришла пора рожать своих детей.
Снился только иногда Василию сон, будто стоит он на поляне и видит старый дом. Выбегает на поляну огромный зверь с красноватой шерстью, больше волка, а морда длиннее медвежьей и смотрит зверь на него, будто ждет чего-то.
После этого сна Василий всегда просыпался беспокойный, хоть никогда не мог вспомнить отчего.
***
Поздней ночью, услышав поскребывание на крыльце, ведьма открыла дверь и поглядела на зверя, жалобно скребущего лапой порог.
— Рано еще, — сказала она в ответ на его печальный взгляд, — не окреп как следует. Спи, Матеуш.
Зверь покорно склонил голову и свернулся на крыльце клубком.
***
Прошли годы и город вырос, изменился до неузнаваемости. По новым дорогам теперь ездили дорогие автомобили, старые домики заменялись новыми, высокими зданиями, в центре появился банк, кинотеатр, расплодились, как грибы после дождя, кафе, а на центральной площади открылся шикарный ресторан “Рояль”.
Василий Иванович, который, разумеется, имел прямое отношению к большинству этих заведений, все богател.
Варвара была довольна жизнью. Она растила своих троих детей в любви и достатке, муж много работал и никого не осталось кто мог бы осуждать ее за то, каким способом она добилась счастья. Да и какие могут быть упреки, ведь она лишь пыталась отыскать место потеплее и кусок послаще для своих детей, любая мать на ее месте сделала бы то же самое.
Варвара отогрелась и размякла от хорошей жизни и все реже с тревогой поглядывала в сторону леса, откуда она, со свойственной ей чуткостью, ощущала смутную угрозу.
Пока молодые с энтузиазмом прорубали себе тропинки в жизнь через предприятия Орлова, старики помнили о силе, которая жила в лесу. Они же и заметили, что характер этой силы с годами стал меняться. Нелюдимый и темный раньше лес, бывший страшным местом и для прогулок и для игр, постепенно смягчал свой характер.
Осенью в лесу мягко дул теплый ветер и торжественно золотилась листва, а зимы стали мягкими и мирными, веснами на опушке стали расцветать невиданные цветы, целыми охапками, бывало, даже деревья зацветали.
Молодые люди не замечали перемен, только чаще прежнего собирались на шашлыки и гулянки, но старые видели, что к чему.
А началось это все когда в лесу появился Зверь.
Каждый год в глубине леса отыскивались следы огромного животного, которое с годами все набирало в весе и размерах. Спустя десять лет после первого найденного следа, он увеличился вдвое, обогнав размерами медведя. По весне и осени везунчики находили клоки яркой красноватой шерсти на кустах и коре деревьев, а кто-то говорил даже, что видел Зверя: огромного, как грузовик, с глазами, как фонари и появлялся он неизменно с Евой, сидящей верхом на нем. Имя ведьмы всегда произносили шепотом, низко наклонясь к собеседнику, а без необходимости, старались не упоминать вовсе.
Считалось, что того, кто назовет ее имя с дурными мыслями, постигнут несчастья и беды.
О причинах появления Зверя судачили много и с удовольствием, особенно поначалу. Интересно всем было что за питомец объявился у Евы и какие отношениях их связывают. А со временем, к его присутствию в лесу привыкли и стали относится к нему как к должному, благо с ним лес стал спокойнее и благосклонней к людям. А состояние леса всегда связывали с настроением Евы, и, если с появлением Зверя ее характер стал меняться в лучшую сторону, ему оставалось только вынести благодарность: молчаливую, но искреннюю благодарность стариков, которые помнили.
***
В самой чаще леса, на широкой поляне стоял древний темный домик. Лет ему было больше чем самому трухлявому пню в лесу, но дом стоял ровно и ни одна из древних стен не покосилась в сторону, только выпадали временами из-под крыши старые гнезда, когда приходило время птицам строить новые.
Ева стояла на крыльце и не мигая глядела на солнце. Любое живое существо потеряло бы так зрение, но ведьма могла смотреть так часами, поглощая солнечный свет всем своим телом, испивая его, как пьют дорогое золотистое вино.
Деревья с другой стороны поляны раздвинулись, впуская Зверя. Низко опустив огромную голову он пошел к домику. Дни, когда он умещался на крыльце давно миновали и подняться на него он даже не попытался, только, потянувшись к Еве, ступил на верхние ступени сердито застонавшие от тяжести его тела.