Войдя по колено в воду, она долго отмывалась, терла одежду и кожу песком, наконец, вылезла на берег в мокрых лохмотьях. Наверное, если охота за ней продолжается, нельзя даже к своим идти.
Она долго стояла на берегу, потом, подняв голову, увидела парящего коршуна и свистнула. Красивый коричневый падальщик спустился к ней, распространяя резкий запах. Халла попросила его слетать и посмотреть, нет ли толпы людей возле их дома и что там вообще делается. Коршун широкими кругами взлетел, а Халла села на кучу мусора и стала ждать, надеясь, что все обойдется.
Коршун вернулся.
— Там было много людей, — сказал он. — Твои люди ушли.
На мгновение Халлу кольнула радость, словно она стала коршуном и одна на свободе взмыла в небо. Больше не надо беспокоиться о чужом сокровище, не надо съеживаться, когда болит скрытая рана в сердце Таркан-Дара, — она пойдет легко, легко, одна, как сказал Всеотец. И Халла по-медвежьи осмотрелась вокруг.
Но места были не дикие. Еду брать негде. На нее хмуро смотрела стена Микгарда. За стеной еда была, но ее можно было только украсть, а красть опасно.
Значит, лучше вернуться и разыскать людей из Мароба.
Она посмотрела на стену. А из-за стены выскочил, перепрыгнув через нее, крылатый конь со Стейнвор, которая держала под мышкой мертвого героя. Конь приземлился как раз подле нее, аккуратно поставив копыта на твердое место, чтобы не провалиться в гниль, и сложил крылья.
— Я так и знала, что это ты, — сказала Стейнвор, вынимая ноги из стремян, кладя одну на другую и одновременно укладывая героя поперек конской спины. У него была снесена часть черепа, похоже, камнем.
— Далеко же тебя послал Всеотец, — заметила она.
— Сюда я сама пришла! — сказала Халла.
— Вы все так думаете, — сказала Стейнвор. — А мы знаем. Мы у него на службе. Между прочим, все прядется. Как семя упадет, так и дерево растет. Глянь, какого я везу.
— У него мозги капают, — сказала Халла, передернувшись от отвращения.
— Они ему не понадобятся, — сказала Стейнвор, — да и не были нужны никогда. Это один из варягов, героев Императора, ты их видела.
— Он успел кое-чем поживиться, — сказала Халла, рассматривая тяжелое золотое ожерелье, болтавшееся на вывернутой шее.
— Еще бы! Он примчался сюда, как дракон, разорять гнезда. Поверил во все, что ему рассказывали на Севере. И ему везло, пока он не убил топором сапожника, закрывавшего ставни, а жена сапожника сбросила ему на голову горячий чугунок с едой. Он надел новый шлем, который был ему велик и слетел с головы вместе с куском черепа. Остался бы в старом, все бы обошлось. Так ему и надо, нечего выряжаться!
Но Халла вдруг нахмурилась.
— Сапожник? — спросила она.
— Ну да. На твоей улице. Когда шайка голубых — люди Железного Заслона — пришла за тобой…
— Но какое дело Железному Заслону до бегов?
— Очень большое. И он прослышал про твоих людей.
— Он их убил? — спросила Халла и вдруг первый раз почувствовала настоящую ненависть к Железному Заслону. До сих пор он был для нее только именем в чужой истории. А теперь, раз он убил ее людей, это уже ее история.
Стейнвор перегнулась через героя, выдрала перо из конского крыла, поковыряла им в зубах.
— Нет, нет, — сказала она. — Его вовремя придержали. Аргирий не допустил. Отец Иоанн сказал ему, что они умеют узнавать победителя в состязаниях, и он заинтересовался. Но они очень беспокоятся о тебе… Они думают, что тебя могли убить. Таркан-Дар хотел бежать искать тебя. Его связали.
— Значит, я должна их найти, — сказала Халла, очень не любившая, когда кого-нибудь связывают.