Рассмотрим в свете этой теории мой случай. Славы нет — она мизерна и смеха достойна. Материального обеспечения никакого. Полная беззащитность. Сплошные страдания. И я не мазохист. И все же я не сменяю свою участь ни на какую другую. Почему? Моя претензия быть Богом есть максимальная изо всех возможных человеческих претензий. Она неизмеримо выше желания стать миллионером, знаменитостью, диктатором. Она предполагает всемогущество и всеобладание. Хотя я актуально не имею ничего, в самой претензии потенциально содержится все. Потому никакие страдания и потери не могут остановить меня, ибо они — ничто в сравнении с тем, что я потенциально имею в качестве Бога. Бог есть абсолютная потенция и пустая актуальность. Это — самый высший пост во Вселенной, который в силу своей высокости фактически лишен всех своих официальных (абстрактно мыслимых) атрибутов.
Надо мне отдать должное: я беспощаден к себе. Я не оправдываю свое поведение ни дурными, ни добрыми намерениями: у меня вообще нет намерений. И я скромен: я довольствуюсь лишь одной функцией Бога — чисто духовной. А Антипод? Его претензия реформировать идеологию сомасштабна моей претензии родить религию. И он тоже хочет властвовать лишь в духовной сфере. Правда — во всей и неограниченно.
Социальная функция
Свою роль я не выбирал. Люди сами избрали ее для меня, сами навязали ее мне. Постепенно и незаметно для меня самого получилось так, что люди сами стали признавать во мне Учителя Праведности, Целителя Душ и Тел. У одного моего знакомого мать страдала головными болями. Месяцами уснуть не могла, измучилась, умоляла дать ей яду. Случайно я зашел к нему. Поздоровался с матерью, сказал ей пару слов. И у нее вдруг прошла головная боль. Она уснула после моего ухода и спала целые сутки. Через месяц боли у нее возобновились. Она уговорила сына пригласить меня снова. И снова произошло чудо: боли прошли. После этого я несколько раз побеседовал с ней минут по десять с интервалами в месяц, две недели, неделя. Боли прекратились совсем. Слух об этом распространился по городу. И к каким только больным меня не приглашали! Кое-кому мои посещения помогли, другим — нет, но всем без исключения почему-то становилось легче в моем присутствии. Люди оживлялись, просветлялись. Я понимал, что дело тут не столько во мне, сколько в них самих. Но и во мне, надо полагать, было что-то такое, что заставляло людей проявляться именно таким образом. У людей была потребность в человеке, который выполнял бы в их жизни определенную роль, а я обладал (не ведая того) качествами, подходящими для этой роли.
После того как меня выгнали из комсомола, а затем — с работы, я к навязанной мне роли стал относиться серьезнее — стал брать плату (надо же было на что-то жить) и повышать свою квалификацию изучением специальной литературы, психологическими тренировками и размышлениями. Не могу сказать, что я упорно трудился: я никогда не был склонен к этому. Ко мне все приходило как-то сразу и с малыми усилиями. Порою мне достаточно было просто подержать книгу в руках, чтобы ее содержание необъяснимыми путями перешло в мою голову. Люди, читавшие эту книгу и обсуждавшие ее со мною, были убеждены в том, что я не просто ее прочитал, но проштудировал «с карандашом в руках». Мимолетно услышанное слово производило в моих мозгах иногда то, на что у других уходили годы учения. У меня появилась ясность в понимании абсолютно всего, с чем мне приходилось сталкиваться и о чем приходилось высказывать свои суждения. Опять-таки на эту мою способность обратили мое внимание другие, — я сам долго не придавал ей значения. Я ее признал в себе после одного разговора в компании физиков. Они говорили о свойствах каких-то микрочастиц, которые, по их мнению, невозможно вообразить на уровне нашего «макровоображения». «Почему же невозможно? — сказал я. - Очень хорошо представляю себе это». И затем я им рассказал о том, что мне виделось. Они были поражены. Но не поверили, что я ничего не читал на эту тему ранее и вообще ничего не слыхал об этих частицах. Решили, что я вычитал «свое» представление из американского физического журнала. Я не стал оспаривать их мнение. Я осознал, что имею непосредственную способность понимать все. Я покорился навязываемой мне обществом роли.