«Это твой смысл. Твой выбор. Это – правильно. Не сдавайся. V. I.» Такая гравировка на часах, которые графиня мне подарила. И в это я верю. Всегда буду.
– Не в обиду, мисс… – начал Гриндель, которому явно не понравилось моё молчание.
– Прибавьте, пожалуйста, – холодно перебила я.
Он тут же взвился:
– Да я так её угроблю, и чем потом расплачиваться с Лётной службой?..
Полицейский пробурчал что-то ещё, менее членораздельно, но гондола полетела быстрее. Дин хмуро посмотрел на его заплывший жиром затылок и спросил:
– А слышали об инциденте в районе Миллуоллского дока? Там тоже убили человека. Тоже художника, любителя рисовать трущобы. Проломили череп.
– Бродягу, – небрежно поправил Гриндель. – Такое случается. Если каждого проходимца с коробкой красок звать художником…
– И всё же.
– Брось, Соммерс. Во-первых, если память мне не изменяет, это в ведомстве другого дивизиона. А во-вторых, не считаешь же ты, что юную леди и оборванца убил один человек? Такое, – Патрик хмыкнул, – только в книжках бывает и в жёлтых газетах.
Звучит вправду дико, но я успела заметить: Дин редко ошибается, у него будто есть какой-то внутренний маячок. Сама я совершенно заработалась в кабаре, мы готовили пару шоу. Газеты зачастую проходили через мои руки непрочитанными, а ведь раньше я не пропускала криминальную колонку. Так, пожалуй, другие детективы выбьют почву из-под моих ног раньше, чем начнется весна.
– Лори?
Я не ответила. Думая о конкурентах, я вдруг осознала, что теперь совершенно абстрагировалась от факта Хелениной смерти. Внутри больше почти ничего не щемило, там воцарилась холодная ясность, сотканная всего из нескольких слов: мотивы, улики, подозреваемые. Семейная беда стала просто делом. Одним из. Как у толстяка Патрика. Я не знала, сколько продержусь так, но, наверное, так было легче. И правильнее.
– Ты со мной? Я хочу во всем этом разобраться.
– Спасибо. – Я улыбнулась, глянув на него через плечо. – Да, конечно, да.
Гондола уже миновала заснеженные Кенсингтонские сады. Вскоре она добралась до нашего квартала и опустилась возле особняка. Светились все окна, это было непривычным зрелищем: обычно мать и сёстры ложились рано. Меня тоже старались приучить, но я слишком часто задерживалась допоздна, а иногда вовсе не приходила. Мне стали оставлять чёрный ход. Неплохой компромисс и напоминание о месте, которое я занимаю в семье. Забавно… сегодня я впервые за пару месяцев пройду через парадный.
…Мать – без мехового плаща, даже без палантина, – стояла на верхней ступени крыльца и ждала нас. Лицо было мокрым и бледным, лихорадочно блестели глаза. Я первой шагнула навстречу, чтобы поздороваться, но сразу остановилась: едва встретив взгляд, мать скривилась. Говоря, она обращалась только к Патрику Гринделю:
– Офицер? Проходите в дом.
Я прокрутил в пальцах тигриный клык на шнурке, – это обычно успокаивало и приводило мысли в порядок. Сегодня, пожалуй, помогла бы скорее порция виски. Не каждый день, в конце концов, тебе возвращают старые вещи. Тем более – так.
«Мистер Сальвато́ре, время разгадывать тайны. Освежите знания, они пригодятся».
Записка лежала между пятнадцатой и шестнадцатой страницами потрепанного учебника итальянского языка. Я прочел ее еще раз и мельком взглянул на текст в книге. Параграф и упражнения были посвящены спряжению глаголов.
Cercare. Trovare.
Искать. Находить.
Chi cerca – trova.
Кто ищет – найдет.
Слова обвели красным; от страниц пахло пряностями. Отрицать было бессмысленно: книга, подброшенная кем-то на подоконник лаборатории, – та самая. Моя, из времен учебы. Те же пометки на полях, голая женщина на титульном листе – я нарисовал ее сам, позабавить приятелей. В последний раз я видел учебник лет десять назад и нисколько не сожалел, что он канул в Лету, как и все мое прошлое. Почти все. Кто же его вернул?..
С улицы повеяло холодом, я прикрыл окно и бросил книгу на стол. Мензурки и колбы сердито звякнули: книга нарушила привычный строгий порядок. Я поморщился.
Chi cerca – trova. Что мне искать?..
Раздался настойчивый дробный стук, и я вздрогнул от неожиданности. Какая же ерунда. Пройдя вытянутое помещение насквозь, я рывком распахнул дверь.