Он выдоил три стаканчика, остальное спрятал и занес под кровать.
Маму разбудил вой Бурбона.
Старик лежал в бассейне лицом вниз. Вода окрашивалась красным. У лежака стяла пустая бутылка.
Мать вскочила в бассейн, перевернула отца на спину и так отбуксировала к берегу. Отец не дышал. Она силой вдувала воздух ему в рот и нажимала на грудь в области сердца. Сбежались люди. Наконец старик очнулся и пялился по сторонам знакомым, ничего не понимающим вглядом. Мать обнимала его и била. Почему он хотел ее оставить? Кто-то обнял ее, окутал полотенцем, дал воды и бренди. А папочка спросил:
- Так что случилось?
О неграх
Как я понимаю, маму спасала учеба. Но она подходила к концу. Ее ожидали экзамены.
Старик надумал, что устроит маме кабинет в подвальном помещении, том самом, где раньше устраивался на лежку с бутылкой. Мама просила, чтобы он подождал до экзаменов, чтобы не сглазить. В ответ тот поехал в магазин, привез дисковую пилу, шлифовальную машинку, дрель и ящик с инструментами – вестники бардака.
Он сорвал полы, постоянно бегал выбрасывать мусор к контейнеру на подъезде и каждый вечер танцевал с тряпкой, потому что в доме было серо от пыли.
- Я любила следить за ним во время работы, - признает мать таким тоном, словно бы жалела себя. – Дело было даже не в том, что он был таким преданным и сосредоточенным, просто на время той работы он отставил бутылку. Я радовалась этому. Думала, дурочка, что мой старый Коля вернулся.
Не успела она оглянуться, как подвал был отремонтирован, а она лежала со стариком под одеялом, выбирая оборудование из каталога в "Dentistry Today". Мать рассчитывала на то, что все возьмет хором в кредит, но старик заявил, что за половину выложит и собственного кармана.
Это он, якобы, сэкономил на скотче.
На экзамене пахло дымом, сырой штукатуркой и уксусной кислотой. Ожидала комиссия, Ожидали пациенты, которые пришли вставить себе зубы задаром.
Маме достался чернокожий парень. Полиция выбила ему зубы на манифестации против расовой дискриминации.
Тот сидел спокойно, согласившись со своей судьбиной. Он сказал, что пришел сейчас, потому что в жизни не мог позволить себе потратиться на дантиста. Мама удалила остатки зубов, выгребла грануляцию, вставила тампон – словом, все прошло в наилучшем порядке.
Она поглядела на яркую кровь, кружащуюся в сливе, и вдруг у нее закружилась голова, в глазах потемнело, жар охватил легкие и поднялся выше, словно зола из костра, который пнули носком ботинка. Мать слышала приглушенные голоса, бешенные удары своего сердца, и на какой-то момент ей казалось, что вот-вот умрет, просто-напросто грохнется трупом перед экзаменационной комиссией.
Жар неожиданно прошел, вернулось зрение; пациент выплюнул вату и поблагодарил.
Мать вновь была врачом, а дома ожидал трезвый, что было на него не похоже, отец. В приемную зубоврачебного кабинета он поставил какие-то растения и длинную скамью, по стенам развесил фотографии лодок и альбатросов, так что мама и вправду поверила, будто бы все уже будет хорошо.
И она тут же сделала отцу зубы, ту недостающую половину верхней челюсти. Отец с разгону купил себе костюм и поклялся, что заинтересуется спортом.
После отца на зубоврачебном кресле очутились Арнольд Блей и пара дружков отца по Фирме. Даже тот, который чуть ли не вылетел в окно, тоже пришел. Мать дала объявление в "Балтимор Сан" и парочку других газет. Из того, что она сама говорит, бизнес раскрутился мигом.
- Я долго думала про того паренька, что был у меня на экзамене, потому поместила в газетах еще одно объявление. Коля говорил, что я головой стукнулась. А в этом объявлении я написала, что каждый негр, которому полиция повредит зубы, получит от меня лечение даром.
И вот, вроде как, после того, как убили Мартина Лютера Кинга, и начались беспорядки, под кабинетом матери выстроилось около сорока автомобилей.
Я спрашиваю, а как она проверяла, ведь не каждый без зубов во рту пострадал от полиции.
- Не проверяла, - слышу в ответ. – Теперь ты понимаешь, почему название виллы останется. Думаю, что мне это можно.
О снах
Удрученный отец, не говоря ни слова, выходил из дома или закрывался в гараже, где разговаривал сам с собой. Мать даже думала, что там он поставил второй телефон.
Раз уже речь о телефоне, то он звонил в самое неожиданное время. Папочка подскакивал к нему, поднимал трубку, в основном слушал, а если и говорил, то шепотом, прикрывая рот рукой. Он считал, что защищает мать от громадной опасности, постоянно клялся, что та великая штука, над которой работает, вот-вот будет сделана, и уже ничто не помешает их счастью.