В "Фернандо" заскакивают два типчика. Явно вчерашние, спрашивают обо мне. Один держит в руках папку, второй похож на помятого жизнью менеджера панк-групп, во всяком случае, они засыпают меня сведениями о расширении яхтенного бассейна в семидесятых годах и всякой другой фигней, оба они ужасно сердечны, а один утверждает, будто бы его дедушка слышал о моем отце, но боялся его больше самого Люцифера, а больше, к сожалению, он ничего не знает.
Эти сведения я оцениваю стоящими двух гамбургеров с пшеничным пивом. Мужички садятся за стол, я возвращаюсь на кухню, работа прямо кипит. Кручусь, словно ошпаренный, а около пяти вечера, когда Куба едва справляется с поступлением заказов, на меня нападает бессонная ночь, и я думаю себе, что Клара, как обычно, права, надо послать все это к черту и позаботиться о себе.
И я отложил бы ножи, щипцы и блендер, и заснул бы прямо на столе – словно рыцарь.
Пока же шкворчат стейки, ребрышки и бургеры.
Я едва дышу, так жарко, голова кружится, а в кухню забегает Йоася и говорит, что какой-то тип меня разыскивает и не собирается уходить.
Выхожу в зал. Незнакомец сидит в кожаной куртке и сапогах военного покроя. Лицо уже слегка обвисает, седые волосы острижены практически под ноль. Становлюсь над ним и спрашиваю, в чем дело.
Тот просит стейк из филея, средней прожарки, к этому салат и стакан воды без газа.
Я не официант. Голос с явным русским акцентом звучит монотонно, словно колеса поезда или шаги палача. Я слышу, что он желает мне помочь, потому что читал объявление на профиле "Фернандо", немного торгуется, я прошу какие-нибудь сведения, тот отказывает, потому что вначале желает поесть.
Неизвестно почему, я уступаю.
Я боюсь этого человека и хочу, чтобы он уже ушел.
Куба сервирует для него стейк. Я поглядываю из кухни. Мужик положил салфетку себе на колени, отрезает небольшие кусочки и долго жует, щуря при этом холодные глаза. Всякий раз, кода запивает водой, обтирает салфеткой край стакана.
Заканчивает, выпрямляется, ждет.
Подхожу вновь. Мужик, даже не поднимая глаз, вынимает из внутреннего кармана флешку, подталкивает ее в моем направлении и выходит из ресторана.
В заведении много народу, так что содержимого флешки не проверяю, нужно было писать, я думал о маме, об устах рака, что выплевывали ложь, так что открываю флешку только сейчас, дома, под утро. У меня жирные руки. И я удавился бы ними. Нужно забрать семью и уебывать, да хотя бы и в Америку.
На флешке фотографии Олафа, сделанные из укрытия под школой и по дороге к нам домой.
НОЧЬ ВОСЬМАЯ – 1973 ГОД
Четвертая среда октября 2017 года
Обо мне (2)
Хей, Барсук, это снова Клара. Да, я знаю, что писала здесь вчера, но сегодня ты не нашел времени, чтобы поговорить.
Ты можешь мне сказать, что творится?
До сих пор мы совместно решали любую проблему, и жизнь как-то действовала. И это было возможным, благодаря разговору. Вспомни, как оно было, когда тот пьяница ворвался на кухню, и ты дал ему в зубы. Или когда та официантка нас обворовывала, когда нам неожиданно повысили аренду, когда лопнула банка с жиром, и все было словно на катке; когда нам пришел тот чудовищный счет за электричество, или когда Олаф свалился с воспалением уха. Мы справились, потому что были вместе. Болезнь Хелены и ее история касаются нас всех.
Ты пишешь о фотографиях нашего сына, которые кто-то впарил тебе на флешке. Где они? Где эта флешка, Барсук?
Я спрашивала Кубу, тот заявил, что никакого пожилого русского не помнит, хотя может и ошибаться. В "Фернандо" свалилась масса народу по причине того идиотского объявления, которое ты разместил. Они приходили со своими историями, требовали, чтобы их кормили на шару; Куба сам оценивал, куму давать, а кому нет. Ты же сидел на кухне, в то время, как у него были полные руки работы, и да, он говорил мне, что ты пару раз выходил в зал и с кем-то разговаривал. Кто это был? Как выглядел? Вот этого он уже не сказал, потому что старался снять бремя с тебя и пахал, как только мог.
Зато Куба увидел кое-что другое, о чем сообщил, скрывая стыд. Вчера вечером ты выдал последние заказы, но работу с мясом не закончил. Заранее вытащил порции из морозилки, очистил и начал их обжаривать, сразу на всех горелках, словно к нам должна была прийти футбольная команда. Ты метался в кухне словно псих, и Куба силой оттаскивал тебя от стейков. В себя ты пришел только лишь во дворике и якобы сказал, что спутался в количествах, а мясо пригодится на завтра. Не пригодится, и ты прекрасно об этом знаешь.