У Едунова было пять человек, мы были только вдвоем.
Я сделал то, что от меня требовалось; Едунов поднял крышку холодильника, и я увидел "американца": длиной он был метра полтора, с мелким телом, над которым окаменела громадная, покрытая инеем голова с высоким лбом; череп высился вроде конуса. Рот был не больше спички, глаза огромные, без век. Я мог поглядеть в них на себя: обвисшая морда, опухшие щеки, багровый нос.
Руки, хрупкие, словно у ребенка, лежали вдоль тела; на каждой из них было по шесть пальцев. Я даже высмотрел более светлый след от сорванного браслета.
Это и вправду был он, мой летчик с пляжа в Редлове. Я подтвердил его тождественность, Едунов закрыл холодильник.
И тут появился молодой офицер военной разведки, Юрий Николаевич Нарумов.
Более-менее, я представляю, что ему было нужно. Он надумал себе, что они отдадут тело, а вот меня заберут в Москву, там подвергнут пыткам, допросят, а в конце концов – повесят. Вот тогда он восстановит уважение у своих и сделает настоящую карьеру в органах. Ему не нужно будет никому ничего доказывать. Он добьется справедливости и отомстит за мать – затащит отца-предателя назад на родину.
Именно такую коррекцию планов нам представили. Кейт возвращается сама, с трупом, я, связанный, еду к границе, потом через Прагу в Москву. И совершенно по делу обе стороны выигрывают, с одним маленьким исключением. Такими, как я, людьми жертвуют, именно так диктует рассудок.
Кейт не хотела соглашаться, и ее застрелили. Застрелил лично Юрий.
Наверное, я такие с ней переспал раньше, а может мы даже стали постоянными любовниками. Я сделал так, потому что с Хеленой уже не находил общий язык. Наша любовь сработалась, словно двигатель или сносилась будто перчатки, а мне нужны были восхищение и восторг. Именно такой я и есть. Я должен видеть в глазах женщины преданность и влюбленность, словно бы я был великаном, а она родилась из фасолинки. Потому с женой отдалились один от другого. Она была мне верна, но мной уже не восхищалась, да и не была за что.
С другой стороны, мы с Кейт могли и не пойти в постель, она просто влюбилась, и ее душила любовь сама по себе так долго, пока не решила побороться за меня в неудачный момент. Именно тогда Юрий ее и застрелил.
Когда она умерла, я еще был спокоен. Взбесился я по дороге к фургону.
Меня вели двое по бокам и третий сзади. Я вырвался и попытался убежать, совершенно по-дурацки, все мои выдержка, гордость и сила воли пропали, изгнанные диким страхом. Я прекрасно знал, что меня ожидает. Мои яйца подсоединят к аккумулятору. В рот вставят деревяшку, после чего спилят зубы и оттрахают в задницу ножкой стола. Я предпочел умереть, чем добраться до Москвы. Из двух зол уж лучше, чтобы меня застрелил собственный сын.
Эти трое свалили меня на землю и вытирали моей щекой бетонный пол, а врач, который их сопровождал, потому что в подобных ситуациях имеется и врач, ввел мне успокоительное.
Мне следует призвать в мыслях Хелену и сожалеть обо всем том зле, которое я ей причинил. Но я думал о себе, потому что в подобные минуты есть только мы: мелочные и охваченные ужасом. А потом сделалось темно.
Тут мое свидетельство заканчивается, остается рассказ Едунова.
Меня, живого и бессознательного, закинули в заднюю часть фургона.
Едунов отругал Юрия, потому что операция должна была пройти без трупов. Кейт перекинули в угол, освобождая место для холодильника. Планировали, что фургон заедет задом в гараж, они на ремнях загрузят тот холодильник, и все вместе, то есть мертвый "американец" и я поедем в Чехословакию.
Где-то на средине этой фазы операции вырубилось электричество, свет погас во всей Вене. Хелена в этот момент успокаивала нервы в баре гостиницы "Бристоль".
Едунов с Юрием считали, будто это какая-то акция, они распределили людей по всему тайному убежищу, наблюдали за улицей. Фургон ожидал на подъезде с включенным двигателем. В соседних окнах загорались ручные фонари и свечи. Повсюду царила ранняя декабрьская темнота.
С мрачного неба выстрелил сноп света, ослепительный в своей яркости, электрическая вспышка – она зацепила крышу фургона, разлилась в воздухе, словно волны на воде, и пропала.
Сразу же после этого вернулось электричество. Из кабины выскочил ничего не понимающий водитель
Едунов тут же приказал открыть грузовой отсек. Там нашли только наручники, все еще запертые. И никакого пленника, ничего и никого. Издевка голого пола.
А я исчез, и меня до сегодняшнего дня нет, потому что поселился в свете.
Об американце (2)