Идиллия II КОЛДУНЬИ[29]
26
27
Сравнение с кузнечиком встречается во многих греческих стихотворениях; кузнечик — образ хорошего, искусного певца; ему противопоставляется лягушка как плохой певец (см. VII идиллию Феокрита — 41 и «Плач о Бионе» Псевдо-Мосха, 113—114).
29
Идиллию II большинство исследователей причисляет к тем идиллиям Феокрита, которые наиболее близки к мимам; действительно, она предполагает наличие двух действующих лиц и в первой своей части как бы комментирует тот ряд магических обрядов, которые совершает героиня идиллии с помощью своей служанки, т. е. описывает драматическое действие; однако мимом в полном смысле слова это стихотворение считать нельзя; служанка не произносит ни одного звука, вся идиллия написана от первого лица, причем вторая ее часть полностью может быть причислена к лирике.
Содержание идиллии II заимствовано из реальной жизни: молодая девушка, Симайта, покинутая своим любовником, красавцем Дельфисом, и узнавшая от соседки о его измене, хочет вернуть себе его любовь с помощью магии и совершает ряд обрядов в полнолуние в пустынной местности за городом возле дороги; потом она посылает служанку завершить колдовство около дома Дельфиса, и, оставшись одна, вспоминает грустную историю своей любви. Уменье Феокрита в немногих словах раскрыть характер не только самого говорящего лица, но и тех, о ком это лицо упоминает, проявляется в данной идиллии, может быть, ярче, чем во всех других его произведениях: из нескольких слов Дельфиса, о которых вспоминает Симайта, видно, что этот красавец-атлет никогда не любил ее и что она сама виновата в своем несчастье; даже болтливая соседка, принесшая Симайте сплетню о поведении Дельфиса на пирушке, сразу выступает перед читателем как живая фигура. Ряд мелких бытовых черточек характеризуют социальное и имущественное положение Симайты: она — свободная девушка, живущая одна и имеющая одну служанку; окружающие ее люди принадлежат к мелкому свободному городскому населению. Симайта небогата—-у нее есть одно нарядное платье, но когда она идет на зрелище., то плащ занимает у подруги; она — не гетера, до встречи с Дельфисом она вела скромный образ жизни и горько жалуется на то, что он не женился на ней, но погубил ее репутацию.
Место действия, по-видимому, остров Кос или малоазийское побережье; Дельфис — уроженец города Минда, лежащего в Карий на берегу Эгейского моря против острова Кос. Предполагают, что на выбор Феокритом этой темы, стоящей несколько особняком среди других его произведений, повлиял один мим комического писателя Софрона, о котором Свида пишет, что он был современником Эврипида (т. е. жил во второй половине V в.) и писал мимы «мужские и женские» на дорическом диалекте прозой; они пользовались большим успехом, а Платон, по словам Свиды, любил их настолько, что даже ежедневно читал их перед сном. Афиней (XI, 480) приводит название одного из женских мимов — «Женщины, заклинанием изгоняющие бога» (очевидно, какого-то злого демона). Из этого мима найден фрагмент, по содержанию несколько сходный с первой частью II идиллии: речь идет в нем о подготовке к колдовству: кому-то приказывают приготовить стол, принести соль, лавровые листья и щенка; очевидно, готовится жертвоприношение Гекате, покровительнице волшебниц и помощнице в магических обрядах. Упоминание о щенке объясняется тем, что Гекате приносили в жертву собак. В противоположность утверждению Свиды, этот фрагмент написан стихами.
В 1896 г. был найден еще один небольшой фрагмент лирического стихотворения, содержащий в себе жалобу обманутой девушки; этот фрагмент написан на папирусе II в. н. э. Автор его неизвестен.
По своей композиции II идиллия — самое совершенное, до тонкости разработанное стихотворение Феокрита. Если .не только относительно I идиллии Феокрита, но и относительно подражающих ей — «Плаче об Адонисе» Биона и «Плаче о Бионе» псевдо-Мосха нельзя говорить о строфическом построении в полном смысле слова, то во II идиллии строфы построены абсолютно правильно: в первой половине рефрен включается после каждых четырех стихов, во второй половине — после пяти, причем каждая строфа по содержанию вполне закончена. Рефрены в первой и второй половине II идиллии различны — первый является заклинанием, второй — обращением к Селене, считавшейся, наравне с Гекатой, покровительницей магических обрядов. Строфические части обрамлены двумя связными пот вествовательными: в первых 16 стихах Симайта рассказывает о своем решении обратиться к магии, а в последних 30 стихах ее рассказ становится настолько живым и напряженным, что перерывать его рефреном уже невозможно, — Симайта говорит о своем падении, измене Дельфиса и планах мести; но эти мрачные слова заканчиваются тримиряющим аккордом — прекрасным прощанием с Селеной.
Общепринятое название для II идиллии—«Колдуньи»; есть, однако, рукописи, в которых это же название стоит в единственном числе, что больше соответствует содержанию идиллии II.
Ввиду того, что вся первая часть II идиллии представляет собой рассказ о совершаемых Симайтой магических обрядах, мы сочли целесообразным дать последовательное объяснение их, а промежуточные стихи, требующие комментария, вынести после этой характеристики собственно «колдовства». Феокрит был, очевидно, хорошо знаком с обрядами, характерными для его времени. Большинство из них принадлежат к так называемым симпатическим, т. е. когда с целым рядом предметов производятся известные действия, которые в усиленной степени должно испытать лицо, подвергающееся колдовству.
30
Шерстяными нитями обвязывались разные предметы, — так же должно было стать вновь привязанным к тому, кто совершал обряд, то лицо, на которое направлялось заклинание; при этом речь всегда идет о красной шерсти. Была ли шерсть окрашена пурпуром, или под красной шерстью подразумевается шерсть рыжих овец, неизвестно. В одной эпиграмме явно говорится о шерсти рыжей овцы. Кубок служил для приготовления любовного напитка.
31
32
33
34
35
36
(Ларисса — город в Фессалии; Фессалия считалась той областью Греции, где особенно процветала магия.) Подобный же предмет — «золотой шар с сапфиром посредине, покрытый буквами и знаками» — описан в поздних византийских схолиях.
40
Артемида в магических обрядах часто объединяется с Гекатой (а иногда и с Селеной) как богиня ночи; в образе Гекаты она имеет власть отпирать ворота Аида; она должна вновь раскрыть сердце Дельфиса.
41
Удары в чашу имели целью отвратить враждебных -духов, которые могли повредить успеху заклинаний.
42
43
Аркадская травка в тексте названа hippomanes — буквально «конское безумие»: какое растение подразумевается под этим названием, неизвестно. У Вергилия («Георгики», III, 280—284) и у Плиния Старшего («Естеств. история», VIII, 42, 66) этим именем обозначается какой-то животный яд, выделяемый животными в период случки. Эта травка употребляется Симайтой опять-таки в симпатических целях.