Идиллии, эпиграммы

РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ [437]

I[438]

Если лазурное море баюкает ветер тихонько,
Бодрым становится сердце пугливое; мне в это время
Суша ничуть не мила, и влечет меня тихое море.
Если ж бушует пучина и на море гребни, сгибаясь,
Пеною брызжут и с ревом огромные катятся волны,
Взор обращаю я к суше, к деревьям, от моря бегу я:
Только земля мне желанна, приятна тенистая роща.
Ветер ли сильный завоет, там песни сосна напевает.
Что за тяжелая жизнь рыбака! Ему лодка — жилище,
10 Труд его — море, а рыбы неверною служат добычей.
Мне же так сладостно спится в тени густолистых платанов
Рокот ключа, что вблизи пробегает, мне слушать приятно,
Радует он селянина, нимало его не пугая.

II[439]

Пан был соседкой своею, был Эхо пленен; но в Сатира
Эхо была влюблена, а Сатир помешался на Лиде.
Столько же Пан распалялся от Эхо, как Эхо — Сатиром.
Лидой — Сатир. Чередом разжигал их огнем своим Эрос.
Но и насколько же каждый влюбленного сам ненавидел,
Столько ж любимому был ненавистен; терпел по заслугам.
Все это я говорю в поучение тем, кто не любит.
Тех, кто вас любит, любите, чтоб были, любя, вы любимы.

437

Первые три небольших стихотворения приписываются Мосху Стобеем: первое находится в разделе, озаглавленном «О мореплавании и кораблекрушениях», второе — в разделе «Об Афродите плотской и об Эросе» и третье — в разделе «Осуждение Афродиты и о" том, что Эрос коварен. ..» Четвертая эпиграмма, написанная элегическим дистихом, носит заголовок «На Эроса пахаря» и помечена именем Мосха в так называемой «Anthologia Planudea», IV, 200.

438

Стихотворение написано от первого лица и по содержанию несколько приближается к песенкам мальчиков в VIII идиллии Феокрита; однако всякий намек на труд пастуха, на его реальную жизнь здесь отсутствует; речь идет только о том, что приятно нежиться в тени платана на берегу журчащего ручья. Это — уже та искусственная, идиллическая в нашем смысле слова ситуация, которая в новой европейской литературе развилась в пастораль. Трудности жизни рыбака отмечены уже Феокритом в идиллии I, а идиллия XXI «Рыбаки» (см. примеч. к ней) развивает эту тему подробно.

Чисто литературная ценность этой маленькой буколики настолько велика, что она привлекла к себе внимание молодого Пушкина, который в 1821 г. дал поэтическое переложение ее под названием «Земля и море», включенное им впоследствии в издании 1826 г. в раздел  «Подражания древним».

Когда  по  синеве  морей Зефир скользит и тихо веет В  ветрила гордых  кораблей И челны на волнах лелеет, Забот и дум слагая груз, Тогда ленюсь я веселее И забываю песни муз: Мне моря сладкий шум милее. Когда  же  волны по  брегам Ревут, кипят и пеной плещут, И гром гремит по небесам, И молнии во мраке блещут, Я удаляюсь от морей В гостеприимные дубровы: Земля  мне кажется  верней, И жалок мне рыбак суровый; Живет на утлом он челне, Игралище  слепой  пучины, А я  в  надежной тишине Внимаю шум ручья долины.

Сам Пушкин слабо знал греческий язык, так что его переложение сделано или по какому-либо прозаическому подстрочнику, или является подражанием французскому переводу буколик, которых в XVIII  в. было уже не мало.

439

Данная эпиграмма шуточного эротического характера заимствует из буколических стихотворений только традиционные имена Пана, Эхо и добавляет к ним имя Лида, ставшее известным с элегической поэмы «Лида» Антимаха (V в. до н. э.). Едва ли автор давал совет, заключенный в последнем стихе, так сказать, «всерьез»; по всей вероятности, его больше интересовала игра слов на три разных глагола, которыми выражается в греческом языке понятие любви.