Произведения последователей и подражателей Феокрита состоят из нескольких наслоений различного характера, содержания и ценности; во-первых, это те идиллии, которые дошли до нас с именем самого Феокрита как их автора, во-вторых — подлинные стихотворения Биона и Мосха, в-третьих — стихотворения их подражателей.
Сомнение в подлинности довольно большого числа стихотворений, включенных в собрание идиллий самого Феокрита, как было сказано, возникало вследствие различных причин — чисто метрологического или художественно-эстетического характера; ни те, ни другие нельзя, конечно, считать абсолютно решающими — так как экспериментирование над размерами было весьма распространено у александрийских поэтов, а у самых крупных писателей бывают слабые вещи. Однако принято считать неподлинными идиллии VIII, IX, XIX, XX, XXI, XXIII, XXV, XXVI, XXVII; из них VIII, IX, XX, XXVII носят явно буколический характер, причем VIII и IX варьируют тему состязания; XX скомбинирована из III и XI идиллий Феокрита: образ глуповатого пастуха, отвергнутого кокетливой горожанкой, является новым вариантом неудачливого поклонника жестокой Амариллис из III идиллии и самовлюбленного Полифема из XI; идиллии XXI и XXVII — мимы. XXVII идиллия — попытка разработать буколическую тему в веселый и несколько фривольный эротический мим; XXI («Рыбаки») носит, напротив, сентиментально-морализующий характер. Идиллии XXV, XXVI — мифологические эпиллии, один — на тему победы Геракла над немейским львом, другой — о гибели Пентея от рук вакханок, а XXIII идиллия — тяжелый и мрачный эпиллий эротического характера. Идиллия XIX — маленькая эпиграмма, вероятно попавшая в сборник идиллий случайно, для круглого числа.
Таким образом, если взять всю сумму послефеокритовских произведений во всех ее наслоениях, то мы увидим, что подражание Феокриту идет в основном по трем линиям: во-первых, по линии закрепления и варьирования самой буколической тематики; во-вторых, по линии культивирования формы эпиллия; в-третьих, по линии формальных экспериментов над размерами, композицией и использованием сходных тем в различных жанрах.
В четырех подражательных буколиках псевдо-Феокрита, а также и в произведениях Биона и Мосха можно наблюдать, как намечаются те основные моменты типичной буколики, на которые будут опираться дальнейшие подражания: тема состязания певцов, впервые введенная в литературу Феокритом, становится обычным литературным приемом, повторяющимся впоследствии десятки раз; намечается закрепление определенных имен за «буколическими» персонажами (Дафнис VIII и XXVII идиллий не имеет ничего общего, кроме имени, с трагическим Дафнисом I идиллии, — оно стало нарицательным для молодого пастуха). Ландшафт, сохраняя основные элементы феокритов-ского, становится менее реальным и превращается в схемы; и, наконец, намечается одна общая тема, которая, так сказать, выросла из идиллий Фсокрита, но им самим нигде не затрагивалась — тема о прелестях и преимуществах жизни пастуха и о достоинстве его труда. Пастухам в подлинных идиллиях Феокрита не до того, чтобы воспевать «идиллические» прелести своего быта; они — живые люди, занятые своим делом, они гоняют скот, поют, шутят и ссорятся; восхваление этой жизни, если и дано, то в комическом плане — в «серенаде» Полифема, который соблазняет Галатею перспективой доенья коров и заквашивания молока, — что, по-видимому, мало привлекает Нереиду, привыкшую жить в море. Подчеркивание достоинства пастуха дано также в юмористическом тоне, в «ученой» части серенады из III идиллии. Напротив, уже в VIII идиллии (ст. 76—79) это восхваление дается в сентиментальном, вполне положительном тоне. Следующим этапом закрепления буколического канона являются маленькие стихотворения Биона. Бион называет себя пастухом и обрисовывает программу своего творчества— она касается только одной темы — любви (VI, VII, XI). Эрос, которого Афродита привела к Биону учиться пению, сам научил его петь только любовные песни и заставил забыть все остальное. Бион едва ли мог предполагать, что в этом стихотворении он предсказал судьбу буколического жанра: буколика действительно забыла все, кроме любви, и не той реальной живой любви, которая заставляла гадать Симайту и убила Дафниса, а любви условной, декоративной, которая гораздо ближе к анакреонтике эллинистической эпохи, чем к буколике Феокрита. Маленькие любовные стихотворения самого Биона очень изящны, но в них уже чувствуется упадок жанра, созданного Феокритом. Анонимный автор «Плача о Бионе» еще точнее набрасывает программу буколической поэзии («Плач о Бионе», стихи 80—84).