Сказалъ я это подъ вліяніемъ какого-то внезапнаго импульса. Пока тянулись въ уединеніи эти длинные часы, они не казались мнѣ такими страшными; теперь-же я вдругъ почувствовалъ весь вредъ такого полнаго одиночества, и высказалъ свое мнѣніе.
— Оставь все это и принеси ему книгу, лежащую на ложѣ въ моемъ переднемъ покоѣ, — проговорилъ Агмахдъ, обращаясь къ младшему жрецу, который тотчасъ-же вышелъ, чтобы исполнить данное ему порученіе. Высказываясь, я почти не разсчитывалъ остаться въ живыхъ; и тѣмъ веселѣе взялъ теперь съ блюда покрытый масломъ пирогъ и принялся за ѣду. Агмахдъ не прибавилъ ни слова. Пять лѣтъ спустя, я не смѣлъ-бы такъ глядѣть на златобородаго жреца, какъ не могъ-бы спокойно ѣсть, бросивши ему вызовъ. Но тогда полное невѣдѣніе молодости и равнодушіе ея дѣлали меня смѣлымъ. Кромѣ того, у меня не было критерія, который далъ бы мнѣ возможность составить себѣ представленіе о глубинѣ его ума и силѣ его всеобъемлющей и неумолимой жестокости. Да и откуда оно могло бы быть у меня? Я ничего не зналъ ни о родѣ этой жестокости, ни о цѣляхъ и намѣреніяхъ его самого. Но зато я очень ясно сознавалъ, что совсѣмъ не того искалъ, поступая въ храмъ, и ужъ совершенно по мальчишески мечталъ о побѣгѣ (хотя-бы и черезъ страшный коридоръ) въ случаѣ, если-бы и впредь мнѣ предстояло влачить такое горестное существованіе. Я и не подозрѣвалъ, думая такимъ образомъ, о томъ тщательномъ надзорѣ, подъ которымъ ужъ находился тогда.
Пока я былъ занятъ ѣдой, Агмахдъ не проронилъ ни слова. Дверь отворилась, и вошелъ послушникъ, неся въ рукахъ большую черную книгу. Агмахдъ приказалъ придвинуть столъ ко моему ложу и положить на него книгу; послѣ чего былъ принесенъ стоявшій въ углу свѣтильникъ и поставленъ рядомъ съ книгой. Когда онъ былъ зажженъ, высшій жрецъ промолвилъ:
— Читай эту книгу и тогда не будешь больше одинокъ. Съ этими словами онъ повернулся и покинулъ комнату; молодой жрецъ послѣдовалъ за нимъ. Я тотчасъ-же занялся книгой. Оглядываясь на это время, я вижу, что былъ любознателенъ, какъ большинство мальчиковъ; по крайней мѣрѣ, всякій новый предметъ, хоть на время, привлекалъ къ себѣ мое вниманіе. Я поднялъ черный переплетъ книги и сталъ глядѣть на первую страницу, которая была такъ красиво раскрашена, что я съ удовольствіемъ остановился на краскахъ, прежде чѣмъ начать складывать буквы. Эти послѣднія были окрашены въ различные оттѣнки какого то красиваго, блестящаго цвѣта и, словно огненныя, выступали на сѣромъ фонѣ. Озаглавлена была книга: „Искусства и Силы Магіи“. Для меня это заглавіе не имѣло никакого смысла: вѣдь, я былъ сравнительно невѣжественнымъ парнемъ, не больше, и я съ недоумѣніемъ спросилъ себя, какъ это Агмахдъ могъ думать, что такая книга займетъ меня. Я небрежно перелистывалъ страницы; не только содержаніе ихъ, но даже слова, которыми оно было изложено, были мнѣ непонятны. Со стороны Агмахда просто было смѣшно дать мнѣ эту книгу для чтенія. Я зѣвнулъ, закрылъ ее и хотѣлъ ужъ было прилечь на свое ложе, какъ вдругъ со внезапной тревогой замѣтилъ, что я — не одинъ: по ту сторону стола, на которомъ лежала книга и горѣлъ свѣтильникъ, стоялъ одѣтый въ черное человѣкъ. Онъ серьезно смотрѣлъ на меня; я тоже взглянулъ на него, и мнѣ показалось, будто онъ при этомъ нѣсколько отступилъ назадъ. Меня сильно удивило то, что онъ могъ войти въ комнату и подойти такъ близко ко мнѣ, и все это — безъ малѣйшаго шума.
Глава VI.
— Есть ли у тебя какое-нибудь желаніе? — спросилъ человѣкъ яснымъ, но очень тихимъ голосомъ.
Я посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ: онъ говорилъ не тономъ простого слуги, но такимъ, который указывалъ на то, что онъ могъ исполнить всякое мое желаніе; а между тѣмъ, судя по платью, онъ былъ только послушникомъ.
— Я только что поѣлъ, — отвѣтилъ я! — и мнѣ ничего не хочется… Развѣ, вотъ, вырваться изъ этой комнаты на свободу.
— Это легко исполнить, — промолвилъ онъ спокойно: — Ступайте за мной.
Я въ изумленіи вытаращилъ глаза на него: этотъ послушникъ долженъ былъ знать о моемъ положеніи, и воля Агмахда относительно меня, вѣроятно, была ему извѣстна; неужели онъ все таки осмѣливался бросить ему такой вызовъ?
— Нѣтъ, — возразилъ я: — высшіе жрецы заключили меня въ эту келью, и они меня накажутъ, если застигнутъ во время бѣгства.
Вмѣсто отвѣта, онъ произнесъ только: — Пойдемъ! причемъ протянулъ руку повелительнымъ жестомъ. Точно подъ вліяніемъ внезапной физической боли, я громко вскрикнулъ, самъ не понимая ясно, отчего; я испытывалъ какое-то двойственное чувство: мнѣ показалось, что кто-то вцѣпился, какъ когтями, въ мое тѣло и съ неопреодолимой силой тряхнулъ его, въ то время какъ кто-то или что-то другое держало меня, какъ клещами. Еще мгновеніе, и я ужъ стоялъ рядомъ со своимъ таинственнымъ посѣтителемъ, крѣпко державшимъ меня за руку.